Экономические неурядицы задели многие сферы американской экономики – коммерческие банки, инвестиционные фирмы, страховые компании, энергетику. Где первоисточник кризиса, и как он развивался?
Гас Фошей из Moody’s Economy.com подытоживает господствующее мнение аналитического сообщества: все началось с жилищного сектора, цены на недвижимость подскочили на недосягаемую высоту, получение ипотечного кредита упростилось донельзя.
«Задним числом ясно, что кредит получили многие, кто не должен был его получить за отсутствием финансовой возможности нормально его погашать. Сейчас мы за это расплачиваемся», – сокрушается Фошей.
Роберт Скотт из левоцентристского Economic Policy Institute главным виновником наших нынешних невзгод считает Центральный банк США.
«На протяжении 7-8 лет, фактически до прошлого года, бывший председатель «Центробанка» – полагает Роберт Скотт, – Алан Гринспан неустанно заверял нас в прочности жилищного сектора. Он не видел ничего пугающего в стремительном росте цен на жилье, в чем расходился со многими экономистами, которые предупреждали, что такое продолжаться долго не может. Он ничего не сделал, чтобы предупредить надвигавшийся кризис».
Проблема слишком масштабная, и она не сводится к одному лишь жилищному сектору, возражает Скотту аналитик Тед Труман из Вашингтонского Peterson Institute for International Economics.
«Все твердят, – говорит он, – «ипотечный кризис, ипотечный кризис», как будто, если бы банки не выдали ни одной сомнительной ссуды на жилье, то не было бы и никакой проблемы. Это явная передержка. Беда заключалась в том, что кредит на все, а не только на недвижимость, стал необыкновенно легким. Это породило массу спекулятивных финансовых инструментов и вселило в потребителей и инвесторов ложную уверенность в том, что они не могут проиграть, что этот повышательный тренд никогда не закончится».
Тем не менее, Гас Фошей отстаивает свой тезис о главенствующей роли жилищного сектора.
«Финансовые учреждения, – отмечает он, – по-прежнему имеют на балансе множество активов в виде закладных, обеспеченных очень сомнительной недвижимостью. Недвижимость эта, грубо говоря, быстро обесценивается. Но какие конкретно учреждения обременены подобными активами, честно признаться, не знают ни они сами, ни игроки на рынке, так как покупались и продавались они большими блоками. И из-за такой неопределенности всякий раз, когда какое-то учреждение объявляет, что испытывает трудности, на бирже начинается паника. Игроки не знают, кто будет следующий, насколько проблемы держателей дефолтных активов взаимосвязаны».
В таких условиях, когда неизвестно, кто как дышит, буксует и межбанковский, и потребительский кредит; участники перестают доверять друг другу. Федеральное правительство, опасаясь, что флагман страховой индустрии AIG обременен этими самыми дефолтными активами в самых разных секторах экономики, и что его крах может обвалить всю финансовую систему, фактически взял на себя управление компанией.
Экономисты из левого лагеря, такие как Роберт Скотт, считают, что большее госрегулирование позволило бы избежать кризиса, что нормы обязательных резервов банков были занижены, и что банкам неоправданно дозволялось вкладываться в рисковые активы. Такого же в целом мнения придерживается Роберт Райш, министр труда в администрации Билла Клинтона.
«С 2002 под 2006 год, – сказал Райш, – экономика хорошо развивалась, и именно тогда надо было думать об усилении регулирования. А получилось наоборот: и фирмы на Уолл-Стрит, и физические лица набирали долги быстрее, чем происходил реальный рост экономики. Что было утрачено из-за неадекватного регулирования, так это прозрачность системы: игроки на рынке потеряли возможность правильно оценивать финансовое состояние друг друга и принимать меры предосторожности».
Требования прозрачности финансовой системы, которые Америка, Всемирный банк и Международный валютный фонд предъявляют развивающимся странам, «Вашингтон должен предъявлять и внутри страны», – заключил бывший министр труда Роберт Райш.
За усиление регулирования высказались на днях оба ведущих кандидата в президенты США Барак Обама и Джон Маккейн.
Гас Фошей из Moody’s Economy.com подытоживает господствующее мнение аналитического сообщества: все началось с жилищного сектора, цены на недвижимость подскочили на недосягаемую высоту, получение ипотечного кредита упростилось донельзя.
«Задним числом ясно, что кредит получили многие, кто не должен был его получить за отсутствием финансовой возможности нормально его погашать. Сейчас мы за это расплачиваемся», – сокрушается Фошей.
Роберт Скотт из левоцентристского Economic Policy Institute главным виновником наших нынешних невзгод считает Центральный банк США.
«На протяжении 7-8 лет, фактически до прошлого года, бывший председатель «Центробанка» – полагает Роберт Скотт, – Алан Гринспан неустанно заверял нас в прочности жилищного сектора. Он не видел ничего пугающего в стремительном росте цен на жилье, в чем расходился со многими экономистами, которые предупреждали, что такое продолжаться долго не может. Он ничего не сделал, чтобы предупредить надвигавшийся кризис».
Проблема слишком масштабная, и она не сводится к одному лишь жилищному сектору, возражает Скотту аналитик Тед Труман из Вашингтонского Peterson Institute for International Economics.
«Все твердят, – говорит он, – «ипотечный кризис, ипотечный кризис», как будто, если бы банки не выдали ни одной сомнительной ссуды на жилье, то не было бы и никакой проблемы. Это явная передержка. Беда заключалась в том, что кредит на все, а не только на недвижимость, стал необыкновенно легким. Это породило массу спекулятивных финансовых инструментов и вселило в потребителей и инвесторов ложную уверенность в том, что они не могут проиграть, что этот повышательный тренд никогда не закончится».
Тем не менее, Гас Фошей отстаивает свой тезис о главенствующей роли жилищного сектора.
«Финансовые учреждения, – отмечает он, – по-прежнему имеют на балансе множество активов в виде закладных, обеспеченных очень сомнительной недвижимостью. Недвижимость эта, грубо говоря, быстро обесценивается. Но какие конкретно учреждения обременены подобными активами, честно признаться, не знают ни они сами, ни игроки на рынке, так как покупались и продавались они большими блоками. И из-за такой неопределенности всякий раз, когда какое-то учреждение объявляет, что испытывает трудности, на бирже начинается паника. Игроки не знают, кто будет следующий, насколько проблемы держателей дефолтных активов взаимосвязаны».
В таких условиях, когда неизвестно, кто как дышит, буксует и межбанковский, и потребительский кредит; участники перестают доверять друг другу. Федеральное правительство, опасаясь, что флагман страховой индустрии AIG обременен этими самыми дефолтными активами в самых разных секторах экономики, и что его крах может обвалить всю финансовую систему, фактически взял на себя управление компанией.
Экономисты из левого лагеря, такие как Роберт Скотт, считают, что большее госрегулирование позволило бы избежать кризиса, что нормы обязательных резервов банков были занижены, и что банкам неоправданно дозволялось вкладываться в рисковые активы. Такого же в целом мнения придерживается Роберт Райш, министр труда в администрации Билла Клинтона.
«С 2002 под 2006 год, – сказал Райш, – экономика хорошо развивалась, и именно тогда надо было думать об усилении регулирования. А получилось наоборот: и фирмы на Уолл-Стрит, и физические лица набирали долги быстрее, чем происходил реальный рост экономики. Что было утрачено из-за неадекватного регулирования, так это прозрачность системы: игроки на рынке потеряли возможность правильно оценивать финансовое состояние друг друга и принимать меры предосторожности».
Требования прозрачности финансовой системы, которые Америка, Всемирный банк и Международный валютный фонд предъявляют развивающимся странам, «Вашингтон должен предъявлять и внутри страны», – заключил бывший министр труда Роберт Райш.
За усиление регулирования высказались на днях оба ведущих кандидата в президенты США Барак Обама и Джон Маккейн.
