Прокомментировать российско-ливийскую встречу на высшем уровне мы попросили известного российского политолога, сотрудника Гудзоновского института в Вашингтоне Андрея Пионтковского.
Алексей Пименов: Сразу же после своего избрания лидером «Единой России» Владимир Путин летит в Триполи, чтобы заключить торговую сделку с Ливией. В какой мере нынешняя активизация российско-ливийского сотрудничества, включающего и военный аспект, обусловлена коммерческими интересами, а в какой – политическими факторами?
Андрей Пионтковский: Мне кажется, что в первую очередь здесь играют роль коммерческие соображения. Совпадение избрания Путина председателем партии и его визита в Ливию – это случайность. Визит планировался очень давно. Хотя, конечно, интересно, что Путин посещает Ливию в совершенно уникальном качестве: он сейчас одновременно и действующий президент, и избранный руководитель партии, и уже практически назначенный премьер-министр.
Никто из советских генсеков не мог похвастаться таким созвездием постов. Но все-таки главное – это его четвертое качество: фактический руководитель и, по довольно упорным слухам, один из ключевых владельцев Газпрома. Потому что основное содержание визита – это соглашение Газпрома с ливийской нефтяной компанией.
Это продолжение попыток построения газового картеля, которые вообще-то очень сомнительны: пока Путин собирает разных членов в этот картель, под него ведется подкоп – и в прямом, и в переносном смысле. Китайцы строят большой газопровод из Туркмении в Китай, а, как известно, мы торгуем не собственным, а туркменским газом. Китайский проект может сделать блефом всю эту деятельность по созданию газового картеля.
А.Пим.: В этом контексте можно вспомнить и предыдущий опыт с Алжиром?
А.П.: Совершенно верно. Фактически это повторение прошлогоднего визита Путина в Алжир. Вообще, если взять траекторию его визитов, то все они связаны с газовыми делами. Это и южный поток «Болгария – Венгрия»; я уже не говорю о его связях со Шредером.
Давайте вспомним, что происходило в Алжире и с точностью, до деталей, это совпадает с тем, что происходит в Ливии. Прежде всего, мы списали громадный долг Алжиру. И ливийцам мы списываем около 5 миллиардов долларов. Потом мы заключили соглашение о сотрудничестве в газовой сфере - это шаг к картелю. И продали оружие.
После этого Алжир, как известно, вернул нам с позором около 100 наших самолетов как некондиционных – они были произведены еще в конце восьмидесятых – начале девяностых годов – и, с гораздо большим энтузиазмом, стал развивать газовое сотрудничество с Францией. Боюсь, что то же самое может повториться и с нашими оружейными поставками Ливии, потому что если газ, которым мы торгуем – туркменский, то оружие – советское.
А.Пим.: Говорят, что оружие, которое Россия должна будет поставить Ливии, не задействовано в региональных конфликтах. Что вы можете сказать о военном, оружейном аспекте этой сделки?
А.П.: Я думаю, что как раз серьезные геополитические опасения эти сделки вряд ли могут вызвать. Ливия резко изменила свою позицию тотального противостояния Западу и вмешательства в региональные конфликты; перестала поставлять оружия террористическим организациям. Они отказались от своего ядерного проекта, заплатили большие компенсации жертвам террористических актов, совершенных ливийцами, и то оружие, которое сейчас приобретает Каддафи, предназначено скорее для удовлетворения его мегалломанических потребностей, чем для ведения активной подрывной работы в регионе.
А.Пим.: Итак, эту сделку следует рассматривать, прежде всего, в торгово-экономическом аспекте?
А.П.: Да, безусловно.
