Тикают часы. Затемненная сцена с огромным маятником неожиданно приходит в движение, колеса разных форм и размеров начинают вращаться и их ритм, как и движения актеров, ускоряются. Так начинается спектакль «Ромео и Джульетты» в театре «Синетик» в центре американской столицы.
«Это колеса нашей жизни, - говорит режиссер спектакля Паата Цикуришвили. - Наше время крутится, или, как говорят, время уходит, оно тикает, тикает… Сегодняшние проблемы, сегодняшняя любовь или сегодняшняя ненависть – все это происходит гораздо быстрее, да и эмоции совершенно другие».
Время и любовь - главные темы, волнующие режиссера Паату Цикуришвили, который вот уже 10 лет пытается воссоздать в своих постановках мир подсознания и чувств. Он создал свой совершенно особый театральный жанр, в котором мысли и эмоции выражаются без слов - через пластику тела в причудливом симбиозе балета, акробатики и пантомимы.
В этом же ключе создана и версия «Ромео и Джульетты». До этого режиссер не раз обращался к шекспировским трагедиям - так же, без слов, он поставил «Гамлета» и «Макбет»а. А в «Ромео и Джульетте» он ищет – и находит - символы вечности, которой не подвластны ни вражда, разделяющая людей, ни любовь, облагораживающая их души.
Хореограф спектакля Ирина Цикуришвили тонко прочувствовала и нашла точное пластическое выражение состояния души влюбленных. В ее трактовке страстные и чистые чувства окрыляют, возвышают и делают бесстрашными.
Музыка окрашивает каждый эпизод спектакля. Она звучит в исполнении автора - выпускника Тбилисской консерватории Константина Лордкипанидзе.
С атмосферой шекспировской трагедии удачно гармонируют серебристо-золотистые костюмы Анастасии Рюриковой-Саймс, которые придают действию психологическую конкретность:
«Я как бы разделила две стадии в жизни Джульетты. Вначале она выделяется как какой-то редкий цветок, она голубая. После того, как она проводит ночь с Ромео, она меняется. Естественно, происходят большие перемены в ее жизни, она выходит на эту жестокую арену бытия. Ведь до этого Джульетта была любимой дочерью, редким цветком, а тут она попадает под общие правила, тоже становится черно–желтой, потому что все остальное в черно-золотистых тонах, она становится частью этого мира».
Одна из лирических сцен спектакля - брачная ночь влюбленных - разыгрывается в полумраке; за обычной простыней просматриваются лишь силуэты героев.
Говорит Паата Цикуришвили: «Я очень мучался, старался найти эстетический подход. Во время одной репетиции решил импровизировать - выключил свет, достал фонарь и попросил актеров играть. Я сразу понял, что это был выход, чтобы не разрушить эстетику и сохранить эмоции. Да и визуально это очень эффектно - позволяет зрителю самому домыслить большее. Думаю, это удачная находка».
Постановщики нашли столь же яркое воплощение комедийных сцен, что и сцен вражды и любви. Непрерывность действия достигается приемами киномонтажа - в конце каждой сцены зарождается начало следующей. Снова - Паата Цикуришвили:
«Ромео и Джульетта» был для меня более трудным спектаклем, поскольку в нем меньше возможностей, чтобы раскрутиться по характерам, образам, превращаться в злого человека и так далее. Здесь все было наоборот, мне надо было найти что- то такое, что не разрушало бы чистую, кристальную любовь. Это было очень сложно, но думаю, спектакль удался».
Мнение постановщика разделяет и газета «Вашингтон пост», назвавшая спектакль «шедевром зрелищного искусства, утонченным сплавом чувственности, пластики и драмы».
