Владимир Путин заявил, что собирается пригласить в Россию лидеров движения ХАМАС.
«Голос Америки» связался по телефону с заместителем директора московского Центра Карнеги Дмитрием Трениным и попросил его обрисовать цели и задачи Москвы в связи с этим приглашением.
Дмитрий Тренин: Президент Путин, видимо, стремится к тому, чтобы выйти на новый Ближний Восток в качестве активного игрока. Победа ХАМАС на выборах в Палестинской автономии, по мнению Кремля, открывает такую возможность. Таким образом, Россия перестает быть статистом в «Квартете» и пытается играть собственную, в чем-то уникальную роль в качестве посредника между радикальным палестинским руководством и Израилем и другими участниками «Квартета».
Юлия Аппел: Практически одновременно с сообщением о приглашении ХАМАС в Москву появилось сообщение и о другом шаге на Ближнем Востоке. Москва заявила, что выполнит контракт на поставку Ирану комплексов ПВО «Тор М1», которые необходимы для защиты ядерных объектов, в том числе в Бушере и Исфагане. Это произошло как раз в тот самый момент, когда ядерное досье Ирана было передано в Совет Безопасности в связи с обеспокоенностью по поводу этих самых объектов. Обрисуйте, пожалуйста, принципы иранской политики России.
Д.Т.: Россия, как мне представляется, стремится избежать двух вещей в связи с Ираном. Во-первых, она хотела бы, чтобы Иран добровольно отказался от попыток создать ядерное оружие. Это России совершенно не нужно – Иран, вооруженный ядерными ракетами. И второе, чего Россия хотела бы избежать, это удара Соединенных Штатов или Соединенных Штатов и Израиля по Ирану. Просто, пытаясь избежать этих двух проблем, Россия, с одной стороны, присоединяется к Соединенным Штатам и европейским странам в МАГАТЭ и передает иранское досье в Совет Безопасности. И в то же самое время Россия поддерживает отношения с Ираном и даже укрепляет его военную мощь. Вот такая политика, которая движется по двум колеям, которые не всегда идут параллельно.
