Чего следует ждать от председательства России в «Большой восьмерке»? Что новый год готовит демократии в Украине? Как международному сообществу взаимодействовать с Лукашенко? На эти и смежные вопросы отвечает видный американский политолог Майкл Макфол.
Ярослав Андерс: Аналитическое сообщество отзывается ныне о России с известной долей безысходности, в том смысле, что Россия зависла в промежуточном состоянии: не диктатура, но и не демократия; не полицейское государство, но и не открытое общество. Видите ли вы в ближней перспективе возможности выхода России из застоя?
Майкл Макфол: «Промежуточное состояние между диктатурой и демократией» – правильный термин. Мы в Фонде Карнеги в прошлом году выпустили книгу о России как раз под таким названием. Но сейчас она движется в авторитарном направлении. Стабильного равновесия она не достигла.
Когда я говорю об автократической тенденции, то имею в виду зажим отдельных личностей и организаций явно маргинального свойства, которые просто не идут в русле политики правительства. Поэтому наиболее очевидный вариант стабильного равновесия – контроль над командными высотами при сохранении свободы малых субъектов политической и общественной жизни – не состоялся. И эта автократическая тенденция, мне кажется, рано или поздно упрется в решительное сопротивление кругов, чьи экономические интересы она задевает. Как скоро это произойдет, я прогнозировать не берусь.
Я.А.: Что подпитывает эту тенденцию – субъективные амбиции лидеров или факторы более объективного характера?
М.М.: На мой взгляд, первое: субъективные амбиции лидеров, нежели какие-либо объективные культурно-исторические причины. Бытует мнение, что россиянам импонирует сильная власть: опросы этого не подтверждают. Более того, Россия не всегда была автократической. События 80-х – 90-х годов прошлого века – хорошее тому подтверждение: тогда россияне восстали против автократии. Однако после затяжного периода революционных потрясений в обществе неизбежно возникает потребность в стабильности – и Путин эту потребность удовлетворяет: автократия – цена за стабильность.
У Путина, как мне кажется, сложилось неверное представление о природе государства: ему кажется, что сильное государство по определению автократическое. Порой так и бывает: отдельные автократии оказываются проводниками экономического роста и эффективного производства общественных благ. Но, с другой стороны, мы сплошь и рядом видим автократии слабые и коррумпированные, никак хозяйства не стимулирующие. Экономический рост в России есть следствие высоких цен на нефть, а вовсе не политики правительства. Рано или поздно автократический крен в политике плохо отразится на экономике.
Я.А.: Что произошло с либералами в России? Одно время казалось, что их ставки повышаются, но затем они растеряли инициативу, и на сегодня электоральной базы у них не осталось…
М.М.: Тут сошлись воедино несколько причин. Во-первых, либералы и демократы в общественном сознании ассоциируются с хаосом первой половины прошлого десятилетия, а на хаос у народа аллергия. Во-вторых, в поражении либералов известную роль сыграла политика Путина по зажиму телевидения и перекрытию источников финансирования, которые прежде были у либералов. Так что на обочине они пребывают сегодня отчасти и по вине первого лица в государстве.
Я.А.: Давайте обратимся к энергетической политике России, к тому, как она использует энергоносители, чтобы воздействовать на Украину, Молдову, Грузию и в какой-то степени даже на Польшу. Москва преследует здесь как экономические, так и политические цели. Но что плохого в этом? Многие страны пользуются своими экономическими преимуществами для получения самых различных выгод…
М.М.: Нет сомнения, что Россия руководствуется политическими мотивами. Но разве они не законны? Почему россияне должны субсидировать цены на энергоносители для украинцев? Если бы президент США потребовал предоставить подобные субсидии Мексике или Канаде, я думаю, это вызвало бы возмущение у американцев. Так что давайте лучше думать не о том, что делает Россия, а о том, как нам помочь Украине, Молдове и Грузии справиться с грозящим им экономическим кризисом. Ни Европейский Союз, ни США не заявили пока о том, что Россия прибегает к политическому шантажу, и мы готовы предоставить субсидии жертвам этого шантажа. Это был бы политический ответ Запада, но мы его пока не видим.
Я.А.: 2005-й год не был удачным для Украины. Мы наблюдали раскол в правительстве, медленный темп реформ, обвинения в коррупции. Должно ли все это вызывать пессимизм в отношении будущего этой страны?
М.М.: У меня нет никакого пессимизма в отношении Украины. Я преподаю в Стэнфордском университете курс по истории революций, и должен сказать, что все без исключения революции порождали преувеличенные ожидания, которые никогда не осуществлялись. Люди слишком многого ожидают после политического прорыва. Это во-первых. Во-вторых, новое правительство Украины наделало массу ошибок. Самая крупная состоит в том, что оно напугало народ разговорами о массивной реприватизации. Это было фиаско. Но, с другой стороны, виновный в ошибке премьер-министр был уволен. Это и есть демократия. Что касается коррупции, то людям, уличенным в ней, пришлось покинуть правительство. И это хорошо.
В соседних с Украиной автократических режимах – в Беларуси, например, и даже в России, – коррупция обычное, каждодневное явление, но оно не разоблачается. Так что демократия, при всем ее несовершенстве, все-таки добивается лучших результатов, хоть и медленно подчас. Недаром экономика в демократических странах неуклонно развивается и растет. Думаю, что Украина добьется внушительного роста – 5-6% в год.
Я.А.: Но в краткосрочном плане, если Янукович в результате выборов станет премьер-министром, возникнет странная и неудобная комбинация: Янукович в этой должности и Ющенко в качестве президента…
М.М.: Да, Ющенко придется нелегко, но в известном смысле, эта ситуация будет отражением украинской реальности. Украина – разделенная страна. Даже в третьем раунде выборов во время «оранжевой революции» 40% населения поддержали Януковича. Преодолеть этот раскол трудно, но необходимо. Здесь понадобятся компромиссы, типичные для демократического процесса.
Я.А.: Что может и должен Запад сделать для Украины? Некоторые говорят, что в нынешних проблемах Украины отчасти виноват Европейский Союз, который не проявил большого интереса к этой стране…
М.М.: Я не могу говорить за весь Запад. Поговорим о Вашингтоне, который я знаю лучше. У Вашингтона короткая память. Несколько недель осени 2004 года, в дни «оранжевой революции», Украина была на наших телеэкранах и у всех на устах. Но потом мы забыли о ней. Мы ничего не сделали, чтобы консолидировать «оранжевую революцию», подкрепить ее материально, помочь в проведении демократических и экономических реформ. Нам нужно гораздо больше делать в этом направлении. Я бы утроил финансовую помощь Украине. Ее успех позитивно скажется на всем регионе. Ее провал ослабит демократов в Беларуси, в России, на Кавказе, в Центральной Азии. Успех Украины докажет, что славяне могут стать демократической нацией, и это ослабит позиции националистов в России, которые говорят: «Мы не готовы к демократии, она чужда нашей культуре».
Я.А.: Самый трудный случай – это, наверное, Беларусь. О ней говорят, что это «последняя диктатура в Европе». Но понимаем ли мы, что там происходит на самом деле? Какова внутренняя динамика белорусского общества?
М.М.: Я, честно признаться, не понимаю. Информация оттуда доходит очень трудно. Беларусь – не Украина, и на предстоящих выборах там вряд ли произойдет прорыв в демократию. В Украине был полуавтократический режим, была оппозиция. В Беларуси этого нет. Кроме того, Лукашенко гораздо более популярен сегодня, чем был Кучма в преддверии «оранжевой революции».
Я.А.: Что могут сделать Вашингтон или Запад для улучшения ситуации в Беларуси?
М.М.: Администрация Буша поступила правильно, когда усилила поддержку гражданского общества в Беларуси. Но путь к изменениям в этой стране лежит через Киев и Москву. Успех демократии в Украине будет самым мощным фактором давления на белорусский режим. А то, что он так долго держится, объясняется поддержкой и субсидиями, идущими из Москвы. Мы должны спросить у России: почему вы поддерживаете эту последнюю диктатуру в Европе? Как эта поддержка служит вашим национальным интересам?
Я.А.: В 2006 году пройдут президентские выборы в Беларуси, парламентские в Украине, а Россия станет председателем «Большой восьмерки». Какие события могут изменить наши представления об этих странах?
М.М.: Самое главное событие – это выборы в Украине и то, приведут ли они к созданию устойчивого правительства во главе с премьер-министром, который может успешно сотрудничать с президентом. Второе важное событие – саммит «Большой восьмерки», который привлечет внимание мирового сообщества к авторитарным тенденциям Путина. В Россию съедется масса людей, там будет семь тысяч журналистов, многие из них окажутся в России впервые. И они буду спрашивать: почему этот автократический лидер председательствует в «Большой восьмерке»?
В последнее время внимание Вашингтона было сосредоточено на Ближнем Востоке, Ираке, Иране, Афганистане. И как раз в этот период Россия сделала большой шаг назад от демократии. По данным организации «Freedom House», она шагнула вспять больше, чем какая-либо другая страна в мире за время президентства Джорджа Буша. И саммит «Большой восьмерки» станет моментом, когда миру станет ясно, что произошло в России.
