О том, что происходит в Рунете после начала войны России против Украины, «Голос Америки» поговорил со Стивом Филдстейном, старшим научным сотрудником Фонда Карнеги за международный мир (Steven Feldstein, Carnegie Endowment for International Peace) и аналитиком исследовательского центра Freedom House Грантом Бейкером (Grant Baker).
Интервью публикуется с сокращениями.
«Голос Америки»: Насколько Россия продвинулась в создании «суверенного Интернета»?
Постепенное усиление контроля регуляторов за российским сегментом Интернета теперь переросло в блокировку большинства западных интернет-ресурсов: Instagram, Facebook, Twitter и ряда других.
Стив Фелдстейн: Россия предпринимает все более активные попытки блокировать работу западных и других иностранных платформ, которые продолжаются уже несколько лет по мере ухудшения политической обстановки.
Это не новая тенденция, но она усилилась в период военных действий против Украины. Постепенное усиление контроля регуляторов за российским сегментом Интернета теперь переросло в блокировку большинства западных интернет-ресурсов: Instagram, Facebook, Twitter и ряда других. В данный момент из нероссийских платформ в стране пока еще могут работать – YouTube, Telegram и Википедия. Российские регуляторы также заблокировали сайты «Голоса Америки», Би-Би-Си и других новостных медиа.
Грант Бейкер: В нашем последнем рейтинге «Свобода в Интернете – 2022», который был опубликован прошлой осенью, рейтинг России снизился на семь пунктов, достигнув рекордно низкого уровня.
Очевидно, что власти приняли определенные меры после начала вторжения в Украину, заблокировав основные платформы социальных сетей, включая Facebook, Twitter и Instagram.
Но это также иллюстрирует более общую тенденцию, которая наблюдается уже некоторое время – власти России пытаются создать суверенный Интернет и ужесточить контроль.
С момента вторжения в Украину было заблокировано более 10 000 сайтов, содержащих информацию о войне, еще множество сайтов были заблокированы по другим причинам.
С момента вторжения в Украину было заблокировано более 10 000 сайтов, содержащих информацию о войне, еще множество сайтов были заблокированы по другим причинам.
Кроме того, согласно недавно принятому закону, операторы телекоммуникационных сетей будут обязаны хранить личные данные пользователей в течение трех лет и, конечно, правоохранительные органы смогут получить доступ к этим данным.
Кроме того, правительство России пытается ужесточить инфраструктуру, которую оно использует для блокировки сайтов. Так, сообщалось, что летом 2021 года была проведена серия тестов для проверки возможности отключения российского сегмента Интернета от глобального. Неясно, насколько успешно, но явно предпринимаются шаги в этом направлении.
Г.А.: Заблокирует ли Россия доступ к YouTube, Тelegram и Википедии?
Я думаю, это своего рода признание российскими властями того, что, стремясь контролировать и подавлять информацию, они не стремятся к такому же типу самоизоляции, которую избрали Северная Корея или Иран. Это не столько технический вопрос, сколько политический.
Стив Фелдстейн: Вопрос заключается в балансе между тем, насколько далеко российские власти готовы развивать свою цензурную повестку, учитывая настроения общества. Потому что, безусловно, есть еще много вещей, которые Россия могла бы сделать, если она готова нести издержки цифровой изоляции.
Несмотря на блокировку Instagram и Facebook, многие россияне могут использовать VPN, чтобы обходить блокировку. Некоторые VPN заблокированы, но не все. Призывы отключить YouTube звучали, но этого не произошло. Я думаю, это своего рода признание российскими властями того, что, стремясь контролировать и подавлять информацию, они не стремятся к такому же типу самоизоляции, которую избрали Северная Корея или Иран. Это не столько технический вопрос, сколько политический.
Думаю, что российские власти, исходя из своих политических интересов, пытаются соблюдать определенный баланс: понемногу блокировать что-то и в то же время поддерживать какую-то внешнюю активность.
Грант Бейкер: Если говорить о YouTube, то Россия довольно успешно накладывала штрафы и вводила санкции в отношении Alphabet – материнской компании YouTube, при том, что YouTube чрезвычайно популярен в России. Но я думаю, что на техническом уровне существуют опасения по поводу блокировки продуктов Google в целом из-за того, насколько важную или даже критическую роль они играют в инфраструктуре Интернета.
Россия использует эту стратегию уже много лет, выписывая все более крупные штрафы, что в итоге приводило к блокировке платформ.
Мы знаем, что за отказ редактировать контент о вторжении в Украину была наложена серия штрафов на Wikimedia Foundation, которая управляет Википедией во всем мире и в России.
Россия использует эту стратегию уже много лет, выписывая все более крупные штрафы, что в итоге приводило к блокировке платформ.
Не очень понятно, насколько совершенна российская система блокировки. В 2018 или 2020 году власти России пытались заблокировать Telegram, что было больше связано с политической волей, чем с техническими возможностями.
В марте 2021 года, в один из важных переломных моментов, когда российское правительство замедлило Twitter, его не заблокировали, но затруднили доступ к контенту. Это все закончилось тем, что они заблокировали все сайты с t.со – это сокращенная ссылка на Twitter – что привело к тому, что блокировался любой сайт, который заканчивался на t.com.
Больше таких ошибок не допускалось, но до сих пор неясно, насколько совершенна их система блокировки сайтов.
Г.А.: Почему в России пока нет политического решения заблокировать все оставшиеся крупные зарубежные интернет-ресурсы?
Путин очень хорошо осведомлен о настроениях в обществе и хочет быть уверен, что ему удается балансировать между попыткой приглушить то, что российские граждане видят извне, и в то же время не давать повода для возмущения, когда речь идет о привычных ресурсах.
Стив Фелдстейн: Думаю, что для этого есть причины. Telegram – коммуникационное приложение, которое широко используется в России для передачи сообщений, в котором могут организовываться многие группы, поддерживающие войну.
Даже несмотря на существование антивоенных групп и других источников информации, Telegram выгоден российскому правительству, его партнерам и союзникам.
Подобное происходит и с YouTube, хотя там россияне могут получить доступ к нефильтрованной информации о войне. Однако этот ресурс используется для умиротворения населения: россияне предпочитают смотреть видео не о войне или новостях, а о котиках и развлечениях.
Путин очень хорошо осведомлен о настроениях в обществе и хочет быть уверен, что ему удается балансировать между попыткой приглушить то, что российские граждане видят извне, и в то же время не давать повода для возмущения, когда речь идет о привычных ресурсах.
Г.А.: На ваш взгляд, пытается ли Россия активнее блокировать VPN, учитывая, например, тот факт, что стали появляться социальные видеоролики, предупреждающие о том, что VPN помогают хакерам похищать личную информацию пользователей?
Стив Фелдстейн: Это забавно, потому что в этом есть доля правды: не все VPN одинаковы. Существуют проверенные VPN, которые действительно работают так, как должны работать, например, приложения Proton, которые можно безопасно использовать без ущерба для конфиденциальности.
Я слышал, что и в Китае, и в России есть государственные или аффилированные с государством VPN, которые специально размещают в Интернете для загрузки гражданами, что позволяет им понять, для доступа к какой информации их граждане используют VPN.
Но есть и многие другие, о которых очень мало информации. Я слышал, что и в Китае, и в России есть государственные или аффилированные с государством VPN, которые специально размещают в Интернете для загрузки гражданами, что позволяет им понять, для доступа к какой информации их граждане используют VPN.
Так что в этом смысле идея о том, что VPN может скомпрометировать частную информацию в той же степени, в какой они помогают обойти цензуру, очень верна. Граждане должны сами разбираться в том, что заслуживает доверия, а что нет. К сожалению, сделать это может быть очень сложно в условиях низкой информированности.
Г.А.: То есть таким образом государство пытается заставить граждан использовать особые VPN сервисы для слежки за ними?
Стив Фелдстейн: Может и так, или просто отговорить их от использования VPN вообще. Государство хочет убедить граждан, что потенциальная угроза личной конфиденциальной информации перевешивает преимущества от получения внешней информации, и потому проще этого не делать. Возможно, создать неуверенность среди граждан в эффективности инструментов VPN является более эффективным способом, чем просто полная блокировка.
Это хороший способ отговорить людей от использования VPN или направить их к VPN, санкционированным государством, хоть это и кажется нелогичным в условиях блокировок.
Грант Бейкер: Российское правительство явно заинтересовано в блокировке VPN. Конечно, VPN все еще существуют, и предприимчивые пользователи будут продолжать находить способы для обхода цензуры и блокировок в Интернете.
Но есть и более надежные VPN, именно такие VPN российское правительство стремится блокировать. Правительство пытается создать ложную дихотомию, говоря, что есть только плохой выбор, в то время как на самом деле они заблокировали многие из лучших вариантов.
Что касается упомянутых вами роликов, то похоже, они пытаются раздуть из мухи слона. Некоторые бесплатные VPN были действительно известны тем, что сливали данные пользователей. Это их бизнес-модель. Но есть и более надежные VPN, именно такие VPN российское правительство стремится блокировать.
Правительство пытается создать ложную дихотомию, говоря, что есть только плохой выбор, в то время как на самом деле они заблокировали многие из лучших вариантов.
Г.А.: Есть ли технические возможности у Роскомнадзора или российских спецслужб для изолирования российского киберпространства?
Стив Фелдстейн: Роскомнадзор испытывал проблемы в прошлом, когда дело доходило до отключения определенных платформ – были скомпрометированы различные аспекты доступа в Интернет. Но Роскомнадзор стал работать лучше, он смог получить доступ к более сложным методам проверки, он все чаще использует технологии из Китая. Однако сложно сказать, удается ли им блокировать то, что они хотят.
Грант Бейкер: Россия движется по пути к интернет-суверенитету. Пока трудно сказать, насколько далеко это зашло, но за последние несколько лет произошло несколько переломных моментов.
Я думаю, правительство России ясно продемонстрировало, что стремится к созданию суверенного Интернета. В последний год оно стало действовать более агрессивно, что представляет большую угрозу для свободы слова, сохранения конфиденциальности и обеспечения прав пользователей в целом.
В марте 2021 года в России впервые замедлили работу Twitter. А после вторжения в Украину были заблокированы Facebook, Twitter и особенно Instagram, который был довольно популярен в России.
Я думаю, правительство России ясно продемонстрировало, что стремится к созданию суверенного Интернета. В последний год оно стало действовать более агрессивно, что представляет большую угрозу для свободы слова, сохранения конфиденциальности и обеспечения прав пользователей в целом.
Г.А.: Способна ли Россия повторить китайский опыт или у нее нет реальных возможностей для этого?
Стив Фелдстейн: Пару лет назад мы в Карнеги делали проект о цифровом авторитаризме. Я не думаю, что – учитывая то, как развивался Интернет в России – можно вернуться назад, перезагрузиться и сделать так, чтобы все было как в Китае.
В Китае начали с нуля, создавая свои собственные системы контроля, а в России изначально было иначе.
Сложно вернуться в прошлое и попытаться задним числом установить эти средства контроля, поэтому я не уверен, что Россия сможет создать файерволл по китайскому образцу. Тем не менее, Россия строит систему, которая имеет китайские черты, в которую все больше встраиваются механизмы цензуры и которая обеспечивает определенную степень контроля и фильтрации в соответствии с потребностями власти. Российские регуляторы, безусловно, продолжают работать над этим и прилагать усилия по достижению уровня Китая.
Г.А.: Вызывают ли опасения репрессии государства против интернет-пользователей в России?
Стив Фелдстейн: Это очень тревожное развитие событий. Если вопрос заключается в том, будет ли Россия технически подражать тому, что делает Китай, то думаю, есть много причин, по которым это будет трудно осуществить. Однако российская правовая система политических репрессий близка к тому, чтобы соперничать с китайской в деле принуждения своих граждан.
Г.А.: Как граждане могут противостоять попыткам государства преследовать их за деятельность в Интернете?
Стив Фелдстейн: Вариантов не так много, но они есть. Важно отделять технические вопросы от юридических. Если вопрос заключается в том, существуют ли технические средства, с помощью которых россияне могут обойти блокировки, то ответ остается прежним - да. Существует множество групп по защите цифровых прав, которые могут предоставить россиянам инструменты в виде различных прокси-серверов, защищенные VPN и т.д.
Я думаю, что трагедия российского гражданина под властью Путина, заключается в том, что у него остается все меньше пространства для инакомыслия.
Но у меня нет хороших ответов на вопрос, как обычный российский гражданин может противостоять натиску российского государства, когда дело доходит до, например, рассылки уведомлений о призыве?
Я думаю, что трагедия российского гражданина под властью Путина, заключается в том, что у него остается все меньше пространства для инакомыслия. И это объясняет массовый отъезд российских граждан.
Грант Бейкер: Тот факт, что людям может грозить до 15 лет тюрьмы за «дискредитацию» армии – эта мера была введена после начала вторжения в Украину – свидетельствует, что правительство России предпринимает все больше усилий, чтобы получить доступ к персональным данным людей и активнее блокировать VPN. Думаю, что угрозы для российских пользователей сейчас чрезвычайно высоки.
Форум