Российская угроза в мировом океане и на Крайнем Севере: уроки Украины

«Как должно выглядеть морское сдерживание России на Крайнем Севере? Каков правильный баланс сдерживания без эскалации конфликта в Арктике? И самое главное - какие уроки возможно извлечь на море и на крайнем Севере из украинского конфликта?» - этими вопросами задаётся адмирал в отставке Джеймс Фогго (Admiral James Foggo), декан Центра морской стратегии США (Center for Maritime Strategy), на встрече экспертов, состоявшейся 9 февраля 2023 года в вашингтонском центре Вудро Вильсона (Wilson Center).

Дискуссия так и называлась: «Сдерживание России на море и на Крайнем Севере» (Deterring Russia at Sea in the High North). Директор центра Вудро Вильсона Марк Грин (Mark Green) открыл встречу словами, объясняющими актуальность темы: «Во время холодной войны арктический регион был ключевым театром военных действий, на котором разрабатывалась и совершенствовалась ядерная стратегия». Поэтому сегодняшние «попытки России восстановить империю через Европу» заставляют мировое сообщество вновь подумать и об Арктике, где «новые поколения межконтинентальных ракет и подводных лодок-невидимок вновь привлекли внимание к военно-морским операциям».

Адмирал Грин подчеркнул: если ряд родов войск и видов вооруженных сил вооружённых сил России понесли существенные потери и претерпели деградацию в результате войны в Украине (танковые войска, артиллерия, пехота, отчасти – авиация, в значительной мере - Черноморский флот), то основные составляющие военно-морского флота России, к которому относятся и российские ядерные подводные лодки, совершенно не затронуты военными действиями: «Это вызывает беспокойство, - считает адмирал Грин. - В первую очередь остается незатронутым Северный флот. Россия производит подводные лодки очень быстрыми темпами, и эти подводные лодки - высокого качества. Россия пытается сегодня достичь паритета с классом USS Virginia; он еще не достигнут, но разница между ними уже очень мала».

По мнению адмирала Грина, угрозу безопасности США могут нести российские подводные лодки нового класса БС-329 «Белгород», торпеды с ядерным двигателем и ядерной боеголовкой «Посейдон». Вызывают беспокойство также «разведывательно-диверсионные функции глубоководных атомных мини-субмарин, которые потенциально могут подвергнуть риску нашу критическую подводную инфраструктуру, ведь 95% коммерческой и военной информации передается по подводным кабелям по всему миру и, в частности, через Атлантику».

«Россия расширила и модернизировала двенадцать своих арктических баз, построила три новые, - подчёркивает адмирал Грин. Так что Арктика может вновь стать полигоном для испытаний новых систем вооружений – причём не только российских, но и китайских».

Майкл Петерсен (Michael Petersen), директор Института морских исследований России Военного колледжа ВМС США (Russia Maritime Studies Institute, U.S. Naval War College) соглашается: «Русские рассматривают Арктику и как свою экономическую опору, и как своего рода базу своих военных усилий, не только в самом арктическом регионе, но и в Западной Европе. Это их северный фланг». Именно поэтому Майкл Петерсен называет высокие широты «критическим элементом трансатлантической безопасности», впрочем добавляя, что высказывает свою личную экспертную точку зрения, а не мнение военно-морского флота США или Военного колледжа.

«В Украине мы узнали, что русские вполне способны наносить удары по стационарной гражданской инфраструктуре и готовы провести такую кампанию. Таким образом, они могут надежно удерживать в прицеле объекты по обе стороны Атлантики на большом расстоянии, хотя их способность делать это эффективно с течением времени становится всё более ограничена».

Возвращаясь к политике сдерживания, Петерсен образно поясняет: «Речь идет об осторожном управлении нашими отношениями: если у нас есть сосед, который намеревается сломать нам забор, выбросить мусор в наш двор или совершить что-то ещё в этом духе, например - дать своей собаке свободно бегать по нашему заднему двору - мы должны найти способ удержать его от этого».

С таким подходом в целом соглашается и Эгиль Вастранд (Egil Vasstrand), военно-морской атташе Норвегии в Вашингтоне (Naval and Assistant Defense Attaché, Royal Norwegian Embassy in Washington, DC): «В результате российской агрессии в Украине мы получили более глубокое понимание того, как далеко Россия готова зайти, используя военную силу для достижения своих политических целей. В свете столь больших изменений в сфере безопасности будет совершенно естественным пересмотреть существующую практику обеспечения безопасности».

Политика Норвегии в отношении соседа с востока характерна: «Мы по-прежнему ведем диалог с Россией в областях, важных для безопасности и предсказуемости в регионе, таких как управление рыболовством, поиск и спасение в случае инцидентов на море, - рассказывает Эгиль Вастранд. – Существует даже горячая линия между Норвежским объединенным оперативным штабом и Северным флотом России, чтобы избежать ненужных эскалаций и недоразумений». Однако, подчеркивает атташе, в отличие от Швеции и Финляндии, Норвегия давно является членом НАТО и это ключевой фактор безопасности страны: «Командование объединенных сил в Норфолке - жизненно важный компонент обеспечения трансатлантической связи и безопасности».

Военно-морской атташе Норвегии подчеркнул, что в «последние годы Норвегия столкнулась с примерами всё более агрессивного поведения России - смоделированных (учебных) атак, агрессивных операций во время учений, таких как глушения сигналов GPS, что не раз влияло на гражданское воздушное движение в северной части Норвегии». «Вполне вероятно, - считает Вастранд, - что Россия будет готова применить военную силу, если она решит, что её стратегические интересы здесь находятся под угрозой». Население Норвегии (менее 5.5 миллиона человек) составляет неполные 4% от российского, поэтому техническое обеспечение и политическая поддержка военного сдерживания имеет важнейшее значение.

После вторжения России в Украину российская сторона в одностороннем порядке сократила свое международное сотрудничество в Арктике, что создало почву для потенциальной эскалации. Крис Кофрон, (Chris Kofron) директор по России в Совете национальной безопасности США (Director for Russia, National Security Council) с сожалением констатирует: «Большинство из нас думало, что Арктика – это тот регион, где мы могли бы найти реальную почву для сотрудничества с русскими; и мы всё ещё верим, что это так. Но Россия, похоже, поставила сотрудничество почти во всех сферах в зависимость от поддержки Украины: это распространяется даже на новый договор СНВ. Мы не ожидаем, что Россия будет добросовестно сотрудничать с другими арктическими странами, по крайней мере, пока».

«Ещё начиная с 2012 года Россия возобновила развертывание своих атомных подводных лодок, способных наносить удары по наземным целям, в Атлантике. В 2014 году Россия аннексировала Крым, продемонстрировав, что полна решимости проецировать силу в то время и в том месте, которое она выбрала, - напоминает вице-адмирал Дэниел Дуайер (Daniel Dwyer), командующий Вторым флотом США и Объединенным командованием сил в Норфолке (Commander, US Second Fleet; Commander, Joint Forces Command Norfolk). - Атлантика быстро превращалась из области низкой напряженности в регион, требовавший нашего повышенного внимания». Это привело к тому, что Второй флот США, в зону ответственности которого входит северная Атлантика и который был упразднен как отдельная единица в 2011 году, - был воссоздан к 2018 году, однако уже в тесном взаимодействии с силами в Арктике.

Вице-адмирал Дуайер напомнил, что «в июле 2022 года Россия обнародовала свою новую морскую доктрину, в которой приоритет отдается Арктике как самому важному морскому пространству. До этого Арктика была их приоритетом номер три, тогда как Атлантика была приоритетом номер один. Россия понимает, что Арктика является ключом к их экономике, к их обороне, поскольку они видят, что арктическая ледяная шапка тает. Тем не менее в августе прошлого года Россия обнародовала планы строительства нового подводного крейсера стратегического назначения для операций в Атлантике».

Крис Кофрон тем не менее не переоценивает возможности России по доминированию в высоких широтах: «Мы склонны рассматривать происходящее как восстановление возможностей советской эпохи, а не как наращивание, потому что инфраструктура России настолько серьезно атрофировались после распада СССР, что им действительно нужно было восстанавливать то, что было раньше в этом районе. Ещё неизвестно, насколько сможет Россия уделять Арктике особое внимание в дальнейшем: с февраля прошлого года Россия потеряла огромную часть военного потенциала в Украине, потребуется время на его восстановление, что может занять десятилетия. Да и война ещё не окончена... Россия обычно склонна отдавать приоритет стратегическому и ядерному потенциалу за счет других сфер. Поэтому мы, вероятно, увидим продолжение инвестиций в стратегические подводные лодки и тому подобное, а также в стратегическую инфраструктуру – в том числе и на Севере».

«Проблема с Арктикой состоит в том, что Кремль десятилетиями мифологизировал сам себя как сверх-страну, как арктическую цивилизацию», - остроумно замечает Мэтью Булег (Mathieu Boulègue), научный сотрудник программы «Россия и Евразия» британского Королевского института международных отношений (The Royal Institute of International Affairs, "Chatham House"). Пропагандистский миф о народе - "великом покорителе Севера, Дальнего Востока, мирового океана, Арктики и Антарктики" - встал в один ряд с мифологемами о НАТО, стремящемся «расшириться» и завоевать Россию, и другими подобными сказаниями. Этот набор ложных нарративов сформировал «конверт с содержанием 20-летней путинской информационной войны, - считает Мэтью Булег. - Именно поэтому Арктика так важна для России: психология угрозы и "осаждённой крепости", иррациональный страх перед окружением - не сильно изменилась с советских времен».

Крис Кофрон согласен с социально-психологической подоплёкой: «Есть проблема, связанная с тем, что Россия считает, будто Арктика принадлежит ей или, по крайней мере, она имеет там некое право первенства. Давайте вспомним про спектакль с водружением флага на морском дне несколько лет назад... Также напомним, что в ноябре прошлого года Россия приняла закон, согласно которому для прохода иностранных военных кораблей по северному морскому пути потребуется разрешение России. Некоторые из регионов Северного Ледовитого океана Россия называет своими внутренними водами. Это усложняет и без того сложную оперативную обстановку в Арктике. Как минимум Москва хочет контролировать Северный морской путь».

Впрочем, эксперты сходятся на том, что «эскалация в Арктике является побочным продуктом напряженности, возникающей не в самой Арктике, а где-то ещё, и существует очень низкая вероятность того, что конфликт разразится уже в самой Арктике», - считает Кофрон.

Майкл Петерсен добавляет: «Большая часть деятельности России на крайнем Севере будет пока происходить ниже уровня вооруженного конфликта, но крайне важно предвидеть возможные проблемы в будущем».

Не все из этих проблем носят политический характер. Необходимо заглянуть в неминуемое будущее нашей планеты: «После таяния полярной ледяной шапки и превращения Северного Ледовитого океана в открытое водное пространство возникнут определённые последствия для единого командования, - констатирует адмирал Дэрил Кодл (Daryl Caudle), командующий военно-морскими силами США (Admiral, Commander, US Fleet Forces Command, United States Navy). – Возникнут возможности для расширенного присутствия флотов. Когда это произойдет, потребуются новые партнерские отношения и более боеспособные арктические военно-морские силы, чтобы способствовать миру, процветанию и стабильности, когда эта ледяная шапка растает. Поэтому сегодня мы должны действовать более напористо в арктическом регионе, чтобы побеждать в ежедневном соревновании. Мы должны развернуть военно-морские силы на уровне региона, проводить боевые учения и синхронизировать роли и обязанности Атлантического и Тихоокеанского флотов», - констатировал командующий военно-морскими силами США.