Чтобы понять всю пропасть между риторикой Путина и риторикой Зеленского, в принципе достаточно прочесть/услышать финальную фразу в каждом из выступлений. «Вечная память всем, кто погиб во время Второй мировой войны», — говорит президент Украины. «Слава нашим доблестным Вооруженным Силам! За Россию! За Победу! Ура!» — так заканчивает свою речь российский президент. В первом высказывании — боль за погибших, неважно какой национальности, из какой страны, уважение к памяти, отсутствие воинственной, агрессивной модальности и упоения войной (представить себе «Ура!» из уст Зеленского как-то не получается).
Впрочем, несмотря на то, что многое действительно ясно по финалу, давайте посмотрим и на содержание этих речей более внимательно.
Прежде всего надо отметить так называемые экстралингвистические факторы, то есть то, что не относится непосредственно к языку, но влияет на восприятие выступлений аудиторией. Обращение Зеленского записано и сопровождается видеорядом и музыкой, Путин же произнес свою речь «вживую». Многие при этом обратили внимание на то, что он держал в руках не листок бумаги или папку, а маленький блокнот и часто переворачивал страницы, что, безусловно, создает ощущение искусственности. При том, что видеообращение Владимира Зеленского было записано, у зрителя возникает ощущение, что говорящий смотрит каждому в глаза, произносит слова, которые действительно прочувствовал.
Владимир Зеленский начинает свое видеообращение с вопросов-метафор: «Может ли весна стать черно-белой? Бывает ли вечный февраль?”. И сам от лица украинцев отвечает на них: «Да». Интересно, что вопросы идут сразу, без вступления «Дорогие украинцы!» Этот прием создает ощущение прямого диалога с аудиторией, близости президента к тем, с кем он говорит.
Еще один важный нюанс: Зеленский сразу же говорит о настоящем. Он начинает речь с отсылок к тому, что происходит сейчас.
Совсем не так у Путина. В самом начале — ряды обращений с использованием советской формы «товарищ»: «Уважаемые граждане России! Дорогие ветераны! Товарищи солдаты и матросы, сержанты и старшины, мичманы и прапорщики! Товарищи офицеры, генералы и адмиралы! Поздравляю вас с Днем Великой Победы!»
А сразу после этого — отсылка к прошлому, причем, что интересно, даже не ко Второй мировой войне (вернее, не только к ней), а к временам гораздо более далеким: «Защита Родины, когда решалась ее судьба, всегда была священной. С такими чувствами подлинного патриотизма поднимались за Отечество ополченцы Минина и Пожарского, шли в атаку на Бородинском поле, бились с врагом под Москвой и Ленинградом, Киевом и Минском, Сталинградом и Курском, Севастополем и Харьковом».
Минин и Пожарский, Бородино — все эти далекие исторические реалии для нынешних российских поколений не более чем абстракции, однако именно абстракциями часто наполнены речи российских официальных лиц. Владимир Путин, как и во многих других своих выступлениях, апеллирует к «славному прошлому», к некоему «русскому ДНК» и «особому пути России», который она начала много столетий назад. Чтобы подчеркнуть это, Путин даже использует устаревшую и высокую лексику типа глагола «разить».
Цитата: «Уважаемые товарищи! Сегодня ополченцы Донбасса вместе с бойцами Армии России сражаются на своей земле, где разили врага дружинники Святослава и Владимира Мономаха».
Перед нами снова пример российской стилистической эклектики: с Мономахом и дружинниками соседствуют «уважаемые товарищи».
Владимир Зеленский, в свою очередь, от вопросов-метафор переходит к основной части своего выступления, которую посвящает анализу антивоенного слогана «Ніколи знову!» («Никогда снова», «Never again»). Он говорит именно о языковой составляющей войны России против Украины: «Мы не знали, что наше поколение станет свидетелем надругательства над словами, которые, как оказалось, являются истиной не для всех». Зеленский поясняет: слоган «Ніколи знову!» для украинцев теперь звучит по-другому, как будто между двумя его частями, в самую сердцевину, всадили нож, разделив эти слова. И теперь после «Никогда» стоит знак вопроса: «Ніколи? Знову». Слоган превращается в вопрос-ответ, пароль-отзыв. Думали, что никогда, а оказалось, это возможно снова (отсылка к российскому военному слогану «Можем повторить!»).
По словам Зеленского, призыв «никогда» уничтожили ракетами, оправдывая это словами «это не мы» и «не все так однозначно».
Действительно, Путин в который раз оправдывает компонент «снова» неизбежностью. Он называет начало «спецоперации» (кстати, ни «спецоперация», ни «денацификация» в его выступлении почему-то не встречаются ни разу) «вынужденным, своевременным и единственно правильным решением».
Цитата: «Планомерно создавалась абсолютно неприемлемая для нас угроза, причем непосредственно у наших границ. Все говорило о том, что столкновение с неонацистами, бандеровцами, на которых США и их младшие компаньоны сделали ставку, будет неизбежным».
Интересно здесь использование слова «компаньоны», а не «партнеры». Устаревшее значение этого слова — наёмный служащий для развлечения хозяина или хозяйки. Это укладывается в один из официальных нарративов Кремля: США хотят господствовать в мире, а все остальные страны у них на побегушках. Но только не Россия, подчеркивает Путин, потому что у России «особый характер».
Вообще риторика по отношению к Западу в выступлениях Путина и Зеленского очень разная. Путин следует формуле «свои и чужие», он как бы отгораживает Россию от всего остального мира, говорит, что Запад «отменяет традиционные ценности», «разжигает русофобию», «издевается над памятью жертв» и вообще «нравственно деградирует».
Месседж Зеленского противоположный: вместе, а не отдельно. Он говорит, что об ужасах Второй мировой не забыли поляки, чехи, нидерландцы, британцы, греки, американцы. За упоминанием каждой нации следует параллель с Украиной. «Не забыли поляки, — говорит Зеленский, — как зло тебя сначала обвиняет, провоцирует, называет агрессором, а потом само нападает на тебя. Они вспоминает разрушенную Варшаву и видят, что сделали с Мариуполем».
Внимание к конкретике, а не к абстракциям — это одна из отличительных особенностей выступления Зеленского. Его видео записано на фоне конкретного разрушенного дома в Бородянке. Зеленский рассказывает о судьбе этого дома, о судьбе его жителей.
Путин, в свою очередь, тоже заявляет о том, что «гибель каждого нашего солдата и офицера — это горе и невосполнимая утрата для родных и близких». По его словам, «государство, регионы, предприятия, общественные организации сделают все, чтобы окружить заботой такие семьи, помочь им. Особую поддержку окажем детям погибших и раненых боевых товарищей». Эти слова Путин произносит на фоне замалчивания реальных потерь в Украине. О горе и невосполнимой утрате российские власти не говорят публично, верховный главнокомандующий не посещает раненых в госпиталях, а информация о погибших засекречивается. К примеру, до сих пор неизвестно, сколько реально человек погибло на крейсере «Москва».
Интересно, что в своей речи Путин ни разу не произносит слова «зло», не приводит четкого определения, что есть зло на самом деле. В то же время в речи Зеленского слово «зло» встречается более десяти раз. «Зло вернулось, только с другими слоганами», — говорит он. Украинский лидер произносит это слово снова и снова, как бы подчеркивая, что он не боится зла и готов взглянуть ему в глаза. Потому что, как он сам говорит, любому злу в итоге приходит конец.
Журналист, филолог Ксения Туркова анализирует выступления Владимира Зеленского и Владимира Путина, посвященные очередной годовщине окончания Второй мировой войны.
