«Медленно, но верно увлекает зрителя, и не успеваешь заметить, как у тебя перехватывает горло». Так пишет о новом израильском фильме «Работница» (Working Woman) ведущее американское киноиздание The Hollywood Reporter. А британский журнал Screen International полагает, что эта напряженная драма о судьбе деловой женщины, ставшей жертвой сексуальных домогательств со стороны босса, «как никогда актуальна».
Прокатчик Zeitgeist Films в сотрудничестве с компанией Kino Lorber выпускают картину израильского режиссера-ветерана 64-летней Михаль Авиад (Michal Aviad) на территории США. 27 марта она выходит в кинотеатры Нью-Йорка, а с 12 апреля начинает демонстрироваться в Лос-Анджелесе.
Как отмечают американские киноиздания, фильм затрагивает острые проблемы гендерного неравенства в Израиле, что объективно помещает его в контекст общеамериканской дискуссии на эту тему, начатой движением #MeToo.
Орна (актриса Лирон Бен Шлуш) – мать троих маленьких детей. Ее муж Офер (Ошри Коэн) пытается начать свой бизнес, открыв ресторан. Чтобы помочь семейному бюджету, который трещит по швам, Орна устраивается на работу в компанию успешного риэлтера Бенни (Менаше Ной). Постепенно она начинает ощущать повышенное внимание Бенни, который все более настойчиво ее домогается. События развиваются стремительно и ставят под угрозу не только карьеру Орны, но и ее семейное благополучие.
Михаль Авиад, которую считают лидером феминистского кино Израиля, родилась в Иерусалиме. Она изучала литературу и философию в Тель-Авивском университете. Начала кинокарьеру в конце 80-х годов в Сан-Франциско. Вернувшись в Израиль в 1991 году, снимает игровые и документальные фильмы. Кроме того, преподает в киношколе Тель-Авивского университета. Самая известная ее игровая картина «По тебе не видно» посвящена теме насилия над женщинами и основана на реальной истории серийного маньяка, наводившего ужас в Тель-Авиве в 1978 году.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с Михаль Авиад, находящейся в Тель-Авиве, по Скайпу.
Олег Сулькин: История этих трех людей, двух мужчин и женщины, взята вами из реальной жизни?
Михаль Авиад: Да, это реальная история, и я знаю еще множество похожих историй. Когда женщина на рабочем месте подвергается сексуальному запугиванию и насилию, это в корне меняет всю ее жизнь, жизнь ее семьи, детей и родителей.
О.С.: Корректно ли сказать, что вы взяли отдельные мотивы у нескольких похожих реальных историй и представили обобщенные, «композитные» характеры?
М.А.: Верно. Женщина, судьбу которой я положила в основу фильма, работала на босса-мужчину и все время колебалась, не зная как ей поступить. Как и в фильме, он на нее оказывал давление, при этом побаивался последствий, отступал, извинялся и клялся, что не будет приставать. То есть мы показываем довольно характерный случай, так сказать, серую зону харассмента. Я и мои соавторы сценария Шарон Азулай Эйаль и Михал Виник использовали элементы многих аналогичных историй, о которых мы знали.
О.С.: Вы говорите о серой зоне, когда трудно однозначно сказать, был ли харассмент или нет. А существует ли в принципе зона безопасности? Я имею в виду, например, возможность говорить сослуживице на работе комплименты. Или это тоже рискованно?
М.А.: Понимаете, тут бытует двойной стандарт. Если вы, будучи мужчиной-боссом, скажете своему подчиненному, что у него сегодня красивые брюки, это прозвучит весьма странно и двусмысленно. А вот аналогичный комплимент подчиненной, что у нее сегодня, допустим, красивое платье, воспринимается как должное. То есть нужно добиваться гендерного равенства во всех аспектах межличностных отношений.
О.С.: С какими сложностями вы сталкивались во время работы над фильмом?
М.А.: Много времени ушло на написание сценария. Трудно было добыть деньги на производство. Два фонда, которые согласились финансировать наш проект, сначала сомневались. Им казалось, что в этой истории не хватает драматизма, что все как-то бесконфликтно. Они привыкли видеть в этой теме больше открытого насилия. Каждому действию героини мы искали оправдание, мотивировку, ведь она хочет делать карьеру, и ей нужны деньги.
О.С.: Конфликт в рамках треугольника Орна-Офер-Бенни вы показываете убедительно. И главное – актеры, на мой взгляд, очень правдоподобны в возникающих ситуациях. Вы, наверное, долго с ними репетировали...
М.А.: Я пришла из документального кино. Там я научилсь добиваться доверительности в общении с моими героями. Я сама раскрывалась перед ними, и они раскрывались в ответ. Здесь я, действительно, много репетировала, особенно с Лирон. Кроме того, мы ставили ее в реальную ситуацию, и она, как агент по продаже квартир, должна была беседовать с клиентами и уговаривать их купить квартиру. С Менаше мы тоже вникали в тонкости профессии риэлтера. Все, что они говорят и делают на экране, должно было стать для актеров совершенно естественным.
О.С.: Тема фильма их не отпугивала?
М.А.: Любопытно, что несколько претендентов на роль Бенни отказались, опасаясь за свою репутацию. Вот ведь интересно – убийц играть готовы, а сексуального насильника не хотят. Может, у них самих что-то похожее было в жизни? Ведь когда шли съемки, в Израиле судили двух актеров за сексуальный харассмент. Мы долго беседовали с Менаше, и согласились, что его герой Бенни не должен быть законченным негодяем. В Бенни есть обаяние, харизма, он бывает мил и щедр. Но в какой-то момент как бы слепнет. Лирон мы выбрали на роль Орны примерно из сорока претенденток. Я увидела ее и сказала себе: все, вот она! Лирон призналась, что она на пятом месяце беременности. Мы с продюсерами решили ее ждать, отложив съемки на полгода. А возникшую паузу посвятили интенсивным репетициям, после чего Лирон даже стала понимать свою героиню лучше, чем я. Что касается Ошри Коэна, сыгравшего ее мужа Офера, то он в Израиле широко известен.Ошри сказал мне, что ему очень интересно играть многодетного отца.
О.С.: Михаль, вы считаете себя режиссером-феминисткой? А что это означает практически – выбор специфических женских тем, какого-то особого женского ракурса? Или что-то еще?
М.А.: Я сняла десять фильмов, два из них игровые, остальные документальные. И все они касаются социальных, психологических проблем в обществе, рассматриваемых с позиций женщин. Скажем, если я говорю о войне, я не рассказываю о сражениях, а рассказываю о женщинах, оставшихся дома. Я подношу к этим проблемам увеличительное стекло. Сексуальное насилие часто определяют нюансы. В новом фильме я хотела передать две точки зрения – моей героини и меня как режиссера. Мне было важно показать, что жертвы сексуального насилия часто необоснованно возлагают на себя вину за произошедшее. Мол, вовремя не сказали решительное «нет», долго молчали, публично не обвиняя насильника, и из-за этого в их показаниях возникают пробелы и неясности.
О.С.: Вы долгое время жили в США. Можете сравнить отношение к сексуальному харассменту в Америке и Израиле? Бытует мнение, что израильское общественное мнение в этом отношении более консервативно и симпатизирует мужской стороне в таких конфликтах.
М.А.: Хочу оговориться, что в американском обществе много разных слоев, много региональных, этнических особенностей, и эти подходы неоднозначны. Одно дело, когда жалобщицами выступают знаменитые женщины, звезды, лидеры движения #MeToo. Другое дело, когда это делают секретарши, фабричные работницы, уборщицы. Есть ли у них выбор? Если они осмелятся обвинять и протестовать, проявят ли к ним интерес масс медиа и смогут ли они прокормить семью, найдут ли другую работу, если их уволят? Мы хотели рассказать такую типичную нерассказанную историю, которая могла бы произойти и в Израиле, и в Америке, и в Европе. Перемены в обществе происходят медленно, постепенно, в результате общественной дискуссии. И я надеюсь, наш фильм станет частью такой дискуссии.
