Историк Иан Моррис, профессор Стэнфордского университета, (Ian Morris, Stanford University), опубликовал ряд книг, в которых анализирует закономерности развития человеческой цивилизации. Вероятно, наиболее известны из них «Почему Запад правит – пока что» (Why the West Rules—For Now: The Patterns of History, and What They Reveal About the Future), и «Война! Чем она хороша?» (War! What is it Good For? Conflict and the Progress of Civilization from Primates to Robots). Иан Моррис ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Алекс Григорьев: Можете объяснить «Почему Запад правит»?
Иан Моррис: Говорить о том, что Запад правит миром, было бы явным преувеличением, поскольку никогда Запад не был в состоянии отдавать приказы всем жителям Земли. Однако совсем другое дело – уровень доминирования на планете в 19-20 веках. Уровень влияния, которым обладали европейские и североамериканские сообщества в последние двести лет, был беспрецедентным. Поэтому, на мой взгляд, «Почему Запад правит» – разумное название для книги, но с важным дополнением: «пока что», или «все еще», потому что возникают серьезные вопросы о степени западного доминирования в конце 20-го – начале 21-го века.
А.Г.: В 1992 году философ и политолог Фрэнсис Фукуяма объявил о «конце истории», пояснив, что западная модель, основанная на демократии и рыночной экономике, одержала окончательную победу. Однако события последних лет демонстрируют, что это не вполне так. Что вы об этом думаете?
И.М.:Месяц назад я опубликовал новую книгу – «Собиратели, фермеры и ископаемое топливо» (Foragers, Farmers, and Fossil Fuels: How Human Values Evolve) – об эволюции человеческих ценностей в последние 20 тысяч лет, в которой частично затрагиваю этот вопрос.
На мой взгляд, заметна определенная зависимость: когда общества переживают промышленную революцию, они начинают движение в сторону демократии.Наиболее успешными в этом они были в 19-20 веках. Причина этого, вероятно, в том, что для того, чтобы успешно существовать в индустриальном обществе – необходим большой рынок и состоятельный средний класс, который должен быть способен приобретать товары и услуги. А лучший способ создания этого большого и состоятельного среднего класса – сделать общество более свободным, то есть, дать людям, наряду с экономической свободой, свободу политическую. Именно это мы наблюдали в 20 веке.
Великие войны 20 века можно оценивать, как столкновения между открытыми, более демократическими и более закрытыми, фашистскими или коммунистическими обществами. Это был спор о том, кто лучше сможет организовать индустриальные экономики. И, в целом, более открытые рыночные экономики одержали победу.
Сейчас возник вопрос: продолжится ли это в 21 веке? В Китае, например, мы видим попытку создать успешную индустриальную экономику, сохраняя достаточно закрытую общественную систему. На мой взгляд, ответ на этот вопрос будет получен в ближайшие полвека – мы узнаем, какого рода правительства и общества лучше всего функционируют в условиях, когда экономика ископаемого топлива начинает превращаться в нечто иное.
А.Г.: В книге «Война! Чем она хороша?», вы используете образ Левиафана: левиафаны – это государства, которые имитируют друг друга, во всяком случае – в военной сфере. В современном мире есть совершенно разные левиафаны, некоторые из них концентрируются на военной силе – к примеру, Северная Корея, другие не уделяют этому аспекту особого внимания – Дания, например. Какими могут быть государства будущего: более мирными или более милитаризованными?
И.М.: Примерно 200-300 лет назад начали происходить изменения, которые мы наблюдаем сегодня. Левиафаны стали невероятно огромными, способными проецировать свою мощь по всему миру и подчинять себе множество правительств самого разного типа в рамках единой системы.
Это привело к изменению инструментов, которые использовали левиафаны. Римская империя завоевывала народы, облагала их налогами, и они все существовали в рамках единой политической системы. В 18 веке Британская империя поняла, что лучший способ обогащения – не завоевания, а торговля. Она использовала свою мощь для того, чтобы гарантировать функционирование международной системы свободной торговли, за счет чего британцы выиграли намного больше других. Именно об этом писал Адам Смит в своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» (впервые опубликована в 1776 году, классический труд политической экономии – ГА). Примерно то же самое мы наблюдаем и в случае с Соединенными Штатами, которые в 20 веке заняли место Великобритании в качестве глобальной империи.
И сейчас возникает вопрос: продолжат ли США играть эту роль, выполняя обязанности мирового полицейского, или для них это будет все более затруднительно? Сегодня США сталкиваются с проблемами, подобными тем, с которыми Британия сталкивалась в конце 19 века. Тогда все больше и больше государств начали бросать ей вызов, в том числе и военный вызов.
Вероятнее всего, в 21 веке будет происходить нечто подобное: все больше государств будут считать, что американцы больше не в состоянии гарантировать международный порядок, и что они могут переформатировать его, используя военную силу. Чем больше государств будут делать это, тем выше будет риск начала новой большой войны.
А.Г.: Все больше людей смотрят используют прошлое, как образец для своего будущего. К примеру, джихадисты считают идеалом государство пророка Мухаммеда, руководство России подобным образом смотрит на СССР, в США «движение чаепития» призывает вернуться к идеалам Американской революции. Почему это происходит?
И.М.: Это действительно очень интересная вещь, которую мы наблюдаем снова и снова. Когда дела начинают идти не лучшим образом, люди начинают интересоваться прошлым своего народа или государства, пытаясь найти там «золотой век» и воспроизвести его в новых условиях.
Вокруг этого возникает множество споров – некоторые люди подходят к этому с более фундаменталистских позиций, как это часто происходит в мусульманском мире, где активно пытаются «очистить» ислам, считая, что после этого все пойдет как надо. Другие противостоят этому, напоминая, что прошлое не было идеальным, там творилось много плохого – они призывают модернизировать общества.
В Китае в 19 веке появились европейцы со своими пароходами и прочими новинками. Тогда население Китая посчитало, что рецепты успеха следует искать в прошлом: в результате страна стала крайне консервативной и отсталой. Обратное произошло в Японии – японцы решили, что им следует модернизироваться и перенять знания европейцев. В результате, в 20 веке Китай и Япония пошли совершенно разными путями.
Сегодня подобные дебаты идут в мусульманском мире, да и в России тоже. Некоторые люди задаются вопросом: «Как мы может восстановить величие государства Мухаммеда или Советского Союза?». Другие считают необходимым порвать с прошлым и использовать опыт успешных западных обществ.
Подобные столкновения идут во многих регионах планеты. Но везде их «мотором» является ощущение, что дела идут плохо, что необходимо предпринять какие-то радикальные шаги для восстановления утраченного величия.
А.Г.: Складывается впечатление, что человечество снова и снова повторяет собственные ошибки. Насколько часто люди смотрят в прошлое, чтобы извлечь необходимые уроки?
И.М.:Все пытаются учиться на опытах прошлого. Но именно вы принимаете подобные решения. Это проявляется в мелочах: утром вы просыпаетесь и принимаете решение надеть какую-то одежду, потому что ваш опыт показывает, что в это время года и суток лучше носить определенные вещи.
Абсолютно то же самое происходит на всех государственных уровнях: все делают прогнозы будущего, основываясь на собственной интерпретации прошлого. Проблема заключается в извлечении правильных уроков. Власть предержащие пытаются учиться на опыте прошлого, но часто предпочитают искать слишком простые ответы.
Вероятно, лучше всего – поинтересоваться спорами, которые люди прошлого вели, обсуждая свои проблемы. Вы намного большему можете научиться, анализируя аргументы, которые использовали тогда.
А.Г.: Насколько предсказуемы кризисы в 21 веке?
И.М.: Тут есть два важных момента. Первый – многое, происходящее сегодня, на самом деле далеко не ново, оно крайне напоминает события прошлого. Второе – изменения и вызовы все время приобретают новые формы, из-за этого трудно понять: с чем мы имеем дело?
Человечество неоднократно сталкивалось с ростом населения и ростом потребления природных ресурсов. До промышленной революции, наш мир был, в основном, миром сельскохозяйственным. И когда в 18 веке произошел бурный рост численности населения, человечество осознало, что подошло к пределам того, что может предоставить ему сельскохозяйственное общество. Как оказалось, единственным способам выхода из этого положения стало использование принципиально новых видов энергии, что позволило создать беспрецедентно богатые общества. Однако большинство обществ 18 века не смогли перейти на новые рельсы, преуспел только Запад.
Подобная проблема возникла и в 21 веке: возникло ощущение, что мир ископаемого топлива, приближается к своим лимитам – наши ресурсы ограничены, мы загрязняем планету, используя нефть, газ и уголь. Это тот же самый вызов, с которыми столкнулись люди 200 лет назад.
А.Г. Проанализировавший различные экологические катастрофы прошлого, американский эволюционный биолог и биогеограф Джаред Даймонд отметил, что люди прошлого не были умнее или глупее нас. Однако сегодня человечество получило в свое распоряжение невероятные возможности получения и обмена информацией. Как это может повлиять на людей будущего?
И.М.: Опять-таки, с одной стороны, происходящее сегодня – совершенно новый феномен, а с другой – повторение пройденного. Наш мозг практически не изменился за 50 тысяч лет, но с этим мозгом мы способны делать намного больше.
Одним из фундаментальных изменений в истории человечества было изобретение письменности – примерно 5 тысяч лет назад: люди оказались способны накапливать знания и передавать их. Это привело к кардинальным изменениям. И мы способны сделать что-то подобное в 21 веке: у нас появились все эти цифровые и компьютерные технологии. Но есть одно важное отличие – теперь мы используем информацию таким образом, что это может привести к изменению нашего мозга. Я могу предположить, что мы в начале процесса генетической революции – впервые за 50 тысяч лет.
А.Г.: Говорят, что большинство историков пессимистично оценивают будущее. Как вы на него смотрите?
И.М.: Да, историки пессимистичны. Но лично я достаточно оптимистичен, несмотря на то, что у нас есть множество поводов для беспокойства: изменение климата, использование ресурсов, ядерное оружие…
Однако если посмотреть в прошлое, становится очевидным, что когда возникали проблемы, возникали и варианты их решения. Люди обычно находили способы разрешения проблем: далеко не сразу, но, в конце концов, они достигали успеха. И я думаю, что это же повторится и в будущем. Другое дело, что некоторые проблемы имеют глобальные масштабы – например, изменение климата – и если мы не решим их сразу, то второго шанса может и не быть. Но если оценивать историю человечества, то, думаю, у нас есть хорошая возможность преуспеть.
