Наталья Горбаневская — поэт, литератор, правозащитник, замечательно смелый и честный человек — скончалась в своей парижской квартире 29 ноября на 78-м году жизни. Наталья Евгеньевна в течение своей жизни принесла многим людям много добра и света. Ее друзья в интервью Русской службе «Голоса Америки» делятся воспоминаниями о Наталье Горбаневской.
Правозащитник и ученый Владимир Буковский:
«...Наташа как-то рассчитала, что меня должны были привезти именно в Цюрих. Это было удивительно, потому что даже сопровождавшие меня гэбешники не знали, куда мы летим, у них там все время был выбор — Цюрих или Женева. Были кадры, где я появляюсь в аэропорту Цюриха, а она рядом со мной, и говорит по-французски, по-моему, всем, кто хочет прямо сейчас меня о чем-то спрашивать, что, мол, завтра будет пресс-конференция, и вот тогда все спросите.
А потом мы уже сидели вместе допоздна, и приехали Ира и Вадим Делоне, приехали Владимир Максимов, Виктор Платонович Некрасов... Наташа была очень самостоятельным человеком и совершенно бесстрашным. Мы всегда ей говорили: ''Ты как воробушек'', потому что воробьи же тоже бесстрашные, они иногда прямо под руки лезут. Вот она такая же была — маленькая, взъерошенная и бесстрашная...
...Наташа все время перепечатывала мои сочинения, и когда я книгу писал, она приехала к внуку Черчилля, у которого я гостил, с машинкой — я ведь все свои тексты от руки писал. Сразу дело пошло быстрее — будучи редактором от бога, она перепечатывала мои каракули и сразу же на ходу что-то выбрасывала, говорила — ''Вот это я выброшу'', и я знал, что она права, что у нее в этом смысле слух абсолютный. Так что примерно половину книги мы написали фактически вместе.
… Наташа была человеком с на редкость легким характером. С ней нельзя было поссориться или поругаться. Мы, бывало, могли расходиться с ней в каких-то вопросах, но никогда не ругались. Ее основной внутренней работой была поэзия и, конечно же, переводы. Она очень любила переводить с польского и чешского.
В Польше ее очень хорошо знают, и не случайно ей дали польское гражданство — настолько хорошо ее знало польское общество. Наташа знала польских писателей и поэтов. А правозащита... это не было основным занятием, ну, как работа, по-моему, ни для кого тогда — это, скорее, была необходимость реагировать на ситуацию, потому что нельзя иначе, нельзя промолчать, остаться пассивным.
...Наташа очень переживала, что как-то, по ее выражению, ''пошла на компромисс'' — на психиатрической комиссии она сказала, что, вообще-то, матери с двумя детьми, может быть, и не стоило делать то, что делала она. Это было единственным, что они из нее выдавили, она не раскаялась, не признала себя виновной. Я-то считаю, что это было очень по-человечески — выразить сожаление о том, что вот сейчас посадят, и неизвестно, когда выйдешь, а дома маленькие дети, и это отнюдь не компромисс с совестью. А она переживала, говорила, что дала слабину».
Правозащитник и журналист Виктор Давидов:
«...Наташа у меня в воспоминаниях распадается как бы на две личности.
Одна Наталья Горбаневская — это известная правозащитница, активная в правозащитном движении 60-х годов, редактор и вообще основатель ''Хроники текущих событий'', сидевшая в Казанской спецпсихбольнице, в которой я тоже был. ''Хроника текущих событий'' — это вообще, возможно, самое большое ее дело в правозащитном движении, на мой взгляд, более важное, чем ее участие в демонстрации 1968 года.
Потому что все тогда говорили о том, что надо что-то такое сделать — информационной связи нет, каждый раз, когда что-то происходит, нужно ловить западных корреспондентов, им передавать материалы, а они возьмут или не возьмут — непонятно, и нужно какое-то постоянное периодическое издание. Но дело никуда не двигалось, и в конце концов Наташе это надоело, она просто села за печатную машинку и начала печатать.
.
..Первый номер «Хроники», который она сделала в 1968 году, вышел под лозунгом ''Борьба за права человека в СССР продолжается'', и этот же лозунг оставался на выпусках в течение 15 лет, пока она издавалась.
Первый выпуск был что-то около 20 страниц, а последние номера — около 250 страниц, потому что поначалу сведения собирались из московских источников, потом люди стали приезжать из разных городов и привозить информацию. И это первое периодическое правозащитное издание — это очень важное дело. Оно принесло пользу сотням, может быть, тысячам людей.
...А вторая Наташа — это лирическая поэтесса, человек, который, казалось бы, по определению существует не в реальном мире, а в мире слов, литературы, поэзии, переводов. И одновременно она оставалась правозащитницей, это была ее истинная натура.
Потому что, даже уже сейчас, в нынешние времена, как только случался где-то арест или суд, связанный с инакомыслием или правозащитой, она делала перепост, реагировала совершенно моментально. Человеческий интерес всегда держал ее в курсе того, что происходило, и главной ее чертой было желание помочь. Вот это соединение — человека совершенно литературного и при этом очень активного и социального — делало ее уникальной».
Поэт и радиожурналист Нателла Болтянская:
«...Наташа, при всей простоте в общении, была человеком, четко умеющим держать дистанцию, хотя это как-то немыслимо сочеталось с ее всегдашним теплом. Она любила людей, но сама была как бы слегка в стороне. И она была очень большим поэтом, причем, когда с ней общаешься, болтаешь, этого можно было и не заметить, а ведь это было именно так — большой поэт.
Я очень хорошо помню, как однажды ночью она у меня в студии ''Эха Москвы'' два часа читала стихи, причем, я так понимаю, что если бы у нас было четыре часа эфира, то она бы и четыре читала. Она читала сухо, но это давало читателю-слушателю гораздо больше, по-моему, чем дало бы чрезмерно эмоциональное чтение.
...Еще меня всегда поражала ее возможность принять что-то для себя новое. Когда молодые режиссеры Ксения и Кирилл Сахарновы начали снимать фильм ''Пять минут свободы'' о протестах в России 2011-2012 годов и их связи с демонстрацией 1968 года на Красной площади, именно Наташа была тем человеком, который поверил в них и помог им. Она очень внимательно относилась к людям, которых интересует эта тема.
…Она, конечно, болела тем, что происходит в России, мы ведь помним, как она в 45-летие демонстрации 1968 года опять вышла на Красную площадь. И, по-моему, больно было для нее в первую очередь то, что все повторяется. Это моя точка зрения, может быть, я ошибаюсь. Мы делали в августе этого года ее авторский вечер в Москве, и перед выступлением сидели вместе в гримерке того места, где она выступала. И она мне сказала: ''Слушай, мне же уже 77 лет, я, может, больше и не приеду''. А я тогда смотрела на нее и отказывалась поверить в то, что такое возможно — настолько много было в ней жизни».
Правозащитник и ученый Владимир Буковский:
«...Наташа как-то рассчитала, что меня должны были привезти именно в Цюрих. Это было удивительно, потому что даже сопровождавшие меня гэбешники не знали, куда мы летим, у них там все время был выбор — Цюрих или Женева. Были кадры, где я появляюсь в аэропорту Цюриха, а она рядом со мной, и говорит по-французски, по-моему, всем, кто хочет прямо сейчас меня о чем-то спрашивать, что, мол, завтра будет пресс-конференция, и вот тогда все спросите.
А потом мы уже сидели вместе допоздна, и приехали Ира и Вадим Делоне, приехали Владимир Максимов, Виктор Платонович Некрасов... Наташа была очень самостоятельным человеком и совершенно бесстрашным. Мы всегда ей говорили: ''Ты как воробушек'', потому что воробьи же тоже бесстрашные, они иногда прямо под руки лезут. Вот она такая же была — маленькая, взъерошенная и бесстрашная...
...Наташа все время перепечатывала мои сочинения, и когда я книгу писал, она приехала к внуку Черчилля, у которого я гостил, с машинкой — я ведь все свои тексты от руки писал. Сразу дело пошло быстрее — будучи редактором от бога, она перепечатывала мои каракули и сразу же на ходу что-то выбрасывала, говорила — ''Вот это я выброшу'', и я знал, что она права, что у нее в этом смысле слух абсолютный. Так что примерно половину книги мы написали фактически вместе.
… Наташа была человеком с на редкость легким характером. С ней нельзя было поссориться или поругаться. Мы, бывало, могли расходиться с ней в каких-то вопросах, но никогда не ругались. Ее основной внутренней работой была поэзия и, конечно же, переводы. Она очень любила переводить с польского и чешского.
В Польше ее очень хорошо знают, и не случайно ей дали польское гражданство — настолько хорошо ее знало польское общество. Наташа знала польских писателей и поэтов. А правозащита... это не было основным занятием, ну, как работа, по-моему, ни для кого тогда — это, скорее, была необходимость реагировать на ситуацию, потому что нельзя иначе, нельзя промолчать, остаться пассивным.
...Наташа очень переживала, что как-то, по ее выражению, ''пошла на компромисс'' — на психиатрической комиссии она сказала, что, вообще-то, матери с двумя детьми, может быть, и не стоило делать то, что делала она. Это было единственным, что они из нее выдавили, она не раскаялась, не признала себя виновной. Я-то считаю, что это было очень по-человечески — выразить сожаление о том, что вот сейчас посадят, и неизвестно, когда выйдешь, а дома маленькие дети, и это отнюдь не компромисс с совестью. А она переживала, говорила, что дала слабину».
Правозащитник и журналист Виктор Давидов:
«...Наташа у меня в воспоминаниях распадается как бы на две личности.
Одна Наталья Горбаневская — это известная правозащитница, активная в правозащитном движении 60-х годов, редактор и вообще основатель ''Хроники текущих событий'', сидевшая в Казанской спецпсихбольнице, в которой я тоже был. ''Хроника текущих событий'' — это вообще, возможно, самое большое ее дело в правозащитном движении, на мой взгляд, более важное, чем ее участие в демонстрации 1968 года.
Потому что все тогда говорили о том, что надо что-то такое сделать — информационной связи нет, каждый раз, когда что-то происходит, нужно ловить западных корреспондентов, им передавать материалы, а они возьмут или не возьмут — непонятно, и нужно какое-то постоянное периодическое издание. Но дело никуда не двигалось, и в конце концов Наташе это надоело, она просто села за печатную машинку и начала печатать.
.
..Первый номер «Хроники», который она сделала в 1968 году, вышел под лозунгом ''Борьба за права человека в СССР продолжается'', и этот же лозунг оставался на выпусках в течение 15 лет, пока она издавалась.
Первый выпуск был что-то около 20 страниц, а последние номера — около 250 страниц, потому что поначалу сведения собирались из московских источников, потом люди стали приезжать из разных городов и привозить информацию. И это первое периодическое правозащитное издание — это очень важное дело. Оно принесло пользу сотням, может быть, тысячам людей.
...А вторая Наташа — это лирическая поэтесса, человек, который, казалось бы, по определению существует не в реальном мире, а в мире слов, литературы, поэзии, переводов. И одновременно она оставалась правозащитницей, это была ее истинная натура.
Потому что, даже уже сейчас, в нынешние времена, как только случался где-то арест или суд, связанный с инакомыслием или правозащитой, она делала перепост, реагировала совершенно моментально. Человеческий интерес всегда держал ее в курсе того, что происходило, и главной ее чертой было желание помочь. Вот это соединение — человека совершенно литературного и при этом очень активного и социального — делало ее уникальной».
Поэт и радиожурналист Нателла Болтянская:
«...Наташа, при всей простоте в общении, была человеком, четко умеющим держать дистанцию, хотя это как-то немыслимо сочеталось с ее всегдашним теплом. Она любила людей, но сама была как бы слегка в стороне. И она была очень большим поэтом, причем, когда с ней общаешься, болтаешь, этого можно было и не заметить, а ведь это было именно так — большой поэт.
Я очень хорошо помню, как однажды ночью она у меня в студии ''Эха Москвы'' два часа читала стихи, причем, я так понимаю, что если бы у нас было четыре часа эфира, то она бы и четыре читала. Она читала сухо, но это давало читателю-слушателю гораздо больше, по-моему, чем дало бы чрезмерно эмоциональное чтение.
...Еще меня всегда поражала ее возможность принять что-то для себя новое. Когда молодые режиссеры Ксения и Кирилл Сахарновы начали снимать фильм ''Пять минут свободы'' о протестах в России 2011-2012 годов и их связи с демонстрацией 1968 года на Красной площади, именно Наташа была тем человеком, который поверил в них и помог им. Она очень внимательно относилась к людям, которых интересует эта тема.
…Она, конечно, болела тем, что происходит в России, мы ведь помним, как она в 45-летие демонстрации 1968 года опять вышла на Красную площадь. И, по-моему, больно было для нее в первую очередь то, что все повторяется. Это моя точка зрения, может быть, я ошибаюсь. Мы делали в августе этого года ее авторский вечер в Москве, и перед выступлением сидели вместе в гримерке того места, где она выступала. И она мне сказала: ''Слушай, мне же уже 77 лет, я, может, больше и не приеду''. А я тогда смотрела на нее и отказывалась поверить в то, что такое возможно — настолько много было в ней жизни».
