Знаменитый саксофонист, либерал-западник, русский патриот, гражданин США и России, доверенное лицо президента, друг американских послов, «кипятильник российского джаза» Игорь Бутман дал эксклюзивное интервью «Голосу Америки».
Сергей Москалев: Игорь, вопрос традиционный, связанный с получением вами и трубачом Уинтоном Марсалисом премии фонда Американо-российского культурного сотрудничества: как встретили новость, что вы почувствовали в момент вручения награды?
Игорь Бутман: Главное не то, что я получил награду, а то, что, играя джаз долгие годы, мы сближали народы. И это было отмечено, это для меня главное. Может, громко будет сказано, но мы дали возможность американцам соприкоснуться с русской музыкальной культурой, но также приложили немало усилий, чтобы и американский джаз звучал в России – настоящий джаз, джаз высочайшего качества.
Мы приглашали в Россию американских мастеров джаза, нередко объединяли их в альянсы с русскими музыкантами, и это рождало творческие победы. Сделаны записи нескольких альбомов. Под моим лейблом выходят диски мои и моих коллег, и одно из главных условий выхода пластинки – чтобы там были совместные ансамбли – американские и российские.
С.М.: Вы относитесь к тому поколению людей, кто не мог пропустить цикл джазовых программ Уиллиса Коновера на волнах «Голоса Америки»? Если да, то это как-то повлияло на вас, на формирование вас как джазового музыканта?
И.Б.: Программы Уиллиса Коновера на волнах «Голоса Америки» для нас, пожалуй, были единственным источником информации о джазе. Коновер вел программу каждый день, а на русском языке раз в неделю его дублировала Мария Селиберти. Их выпуски отличал великолепный вкус, делалась замечательная подборка материалов, куда включались и записи старых мастеров с Гарри Бертоном, Дюком Эллингтоном, Луи Армстронгом, и ставились новые записи, например, с еще с молодым в те годы Уинтоном Марсалисом.
Мы слышали и впитывали огромное разнообразие джаза. У меня были записаны на магнитофон многие программы, мы с друзьями их анализировали, потом просили кого-то из коллег привезти особо понравившиеся пластинки из-за рубежа. В общем, джазовые программы на «Голосе» сформировали и вкус, и интерес к джазу целого поколения.
С.М.: Еще в 1981 году газета «Советская молодежь» назвала вас «открытием года», в середине 1980-х вы были уже известным музыкантом, да и к джазменам в стране уже не относились как некогда, помните: «От саксофона до ножа – один шаг». Тем не менее, вы уехали. Почему?
И.Б.: Ну опять же, «Голос Америки» все испортил (смеется). Что называется, пошел на «Голос»…
С.М.: То есть?
И.Б.: То есть – эмигрировал.
С.М.: Тогда почему вернулись? Были разочарованы в Штатах?
И.Б.: Никогда не был разочарован в Штатах. Вернулся по семейным обстоятельствам и потому, что страна изменилась. Я ведь уезжал из Советского Союза – страны закрытой. Помню, работал в ансамбле «Аллегро» и мне не дали паспорт – не выпустили с коллективом в Югославию. Не обидно было, что не поехал, нет, но я задавал себе вопрос, почему я должен жить в такой стране, где без причины мне могут что-то запретить? Я что, плохой человек?
Я хорошо делал свое дело, был одним из ключевых солистов ансамбля. Но творческие задачи, которые решались коллективом, были абсолютно побоку бюрократам. И я решил: бороться с ними я не буду, они сами себя убьют, что, собственно, и случилось.
А вернулся я в совсем другую Россию, но при этом не разлюбил Америку. Я часто приезжаю в Штаты – записываться, учиться, привожу друзей, приглашаю и американских музыкантов к нам в страну, где их ждет благодарная российская публика.
С.М.: С кем из американских джазменов дружите?
И.Б.: Мой прекрасный друг – великий трубач Рэнди Брекер, контрабасист Эдди Гомес, дружу с вибрафонистом Джо Локком. Ну и, конечно, со всей семьей Марсалисов.
С.М.: Уинтон Марсалис… тот, кто открыл «Джаз в Линкольн-центре»?
И.Б.: Да.
С.М.: И с ним вы как-то пили водку, после чего он уже больше не пьет? Слышал я такую байку…
И.Б.: Да, было такое… Тяжело, тяжело им еще пока…
С.М.: Не собираетесь ли вы открывать такой же центр джаза в России?
И.Б.: Я мечтаю об этом. Сегодня у нас много хорошей молодежи – и музыкантов, и поклонников джаза. Но все же надо серьезно поднять интерес к образовательному процессу, к джазу как музыке. Тогда нам легче будет убедить людей, от которых зависит решение о постройке центра.
С.М.: Понятно, что для строительства центра нужны веские основания: должны быть и высокий общественный интерес к джазу, и работающая система образования, но не менее важны и финансовые возможности. Марсалис нашел чуть ли не 200 миллионов для открытия Центра джаза в Нью-Йорке. В России тоже многое зависит от спонсоров, но немало и от использования того самого пресловутого административного ресурса. Не потому ли вы вступили в «Единую Россию»?
И.Б.: Ну-у-у-у, можно сказать, и по этой причине. Да, чтобы использовать и административный ресурс, влиять на общественную жизнь – это есть. Одна из моих общественных заслуг – «Ночь музыки» в Москве, она прошла совсем недавно. Не только джазовые, но и академические, классические и фольклорные ансамбли выступали по всей Москве. Это были бесплатные концерты, залы были полные, интерес к музыке велик.
С.М.: Кстати, любят ли музыку, джаз в партии «Единая Россия»? Есть ли в партии свои фанаты джаза, те, от кого может зависеть принятие решения, например, по джаз-центру?
И.Б.: Интерес есть, я этих людей знал и до партии, для этого в партию вступать не надо было. У меня и до вступления все было хорошо, до 2008 года я делал то же, что и сейчас делаю. Поймите, я не вступил в партию, которая мне противна по идеологии. Когда возник вопрос и был разговор с руководителями, я понял, что я могу быть полезен. Не партия мне полезна, а я могу быть полезен партии, которая пытается построить нормальную жизнь в России. Пригласившие меня были мне близки и по идеям, и по желанию работать.
С.М.: А американское гражданство?
И.Б.: Все знают, что у меня есть американское гражданство, все знают, что я такой человек прозападный. Но я прозападный не в смысле либерально-бесформенный, без стержня, а именно со стержнем.
В партии есть потрясающе интеллигентные, умнейшие люди, с которыми приятно общаться – знатоки истории музыки, истории искусства, разбирающиеся в политике.
При вступлении в партию у меня не было никакой сделки с совестью, я не шел скрепя зубами и не вижу чего-то такого мерзкого в том, что я сделал. Мы – как советские люди – привыкли считать, что если ты вступал в КПСС, то ты шел против себя. Я не в компартию вступил, куда я, кстати, никогда и не стремился и не вступал, хотя понимал, что моя карьера как партийного человека в то время была бы успешнее. Но мне это было неприятно.
С.М.: То есть сегодня у вас карьера не связана напрямую с членством в партии?
И.Б.: Абсолютно. Абсолютно нет.
С.М.: Но, насколько известно, у вас близкие, приятельские отношения с сильными мира сего. Например, ваш товарищ – «серый кардинал Кремля» – как его называли еще совсем недавно, создатель партии «Единая Россия»… Он что, любит джаз? Или у вас другие темы, на которых вы сошлись?
И.Б.: Мы сходимся в политических взглядах. Мы общаемся. Понимаете, Владислав Сурков – это интеллектуал, умнейший человек, блестяще знающий поэзию, читающий Шекспира на английском. Как не восхищаться таким человеком?! Когда-то мы с ним сошлись – в том, что читали и интересовались личностью Троцкого. Потом Сурков приходил на мои концерты с Михаилом Козаковым, Козаков читал Бродского, а я играл джазовые классические композиции в небольшой обработке.
С.М.: А что за человек Сурков?
И.Б.: Сурков, с одной стороны – российский патриот, но он абсолютно признает и западную культуру, и западную демократию и, конечно, он джаз любит.
С.М.: Фанат джаза?
И.Б.: Нельзя сказать, что он – фанат джаза… Знаете, ходят легенды, что, например, и Косыгин был фанатом джаза… Да?
С.М.: Кстати, Андропов тоже.
И.Б.: Да, как-то на праздник разведчика, или как там – День чекиста – мы играли в КГБ. Сейчас легко стать в позу и сказать: знаете, я не буду играть на Дне чекиста. Но я советский человек, для меня чекисты были герои кинофильмов. Я пришел и выступил, хотя мой учитель меня и осуждал за это. А после концерта ко мне подошел пожилой человек, лет восьмидесяти, и сказал: «Большое спасибо, вы напомнили нам нашу молодость…». Я было хотел спросить, какую молодость я ему напомнил…
С.М.: Ну да, уж, наверное, не «советскую», а где-нибудь в резидентуре, в Европе или в Америке…
И.Б.: А вот этого я уже не мог спросить…
С.М.: Игорь, руководители в СССР – Андропов, Косыгин – тихо «послушивали» джаз. Сегодня вы являетесь доверенным лицом «самого». Его отношение к джазу?
И.Б.: «Послушивает» джаз Владимир Владимирович тихо или громко – не знаю, но в 2000 году какие-то помощники ему подсказали, а скорее всего, он сам к этому пришел, но на приеме в честь Билла Клинтона Путин настоял, чтобы играл Игорь Бутман. Потом несколько раз мы играли, когда приезжали и другие иностранные делегации. Например, китайский президент Цзян Цзэминь пел с нашим квартетом песню Георгия Носова «Далеко-далеко, где кочуют туманы…».
С.М.: Он знал эту песню?
И.Б.: Знал.
С.М.: «Универсальный язык джаза Игоря Бутмана» – так озаглавлена небольшая статья Майкла Макфола, посла США в России. И это мнение не просто посла, а человека, который сам играл джаз. Вы как-то общаетесь?
И.Б.: Со всеми американскими послами в России у меня были прекрасные отношения. Еще с Джеймсом Коллинзом, при котором была первая встреча Билла Клинтона и Владимира Путина. Затем был Александр Вершбоу – он один из лучших американских послов, очень много проводил интересных музыкальных встреч…
С.М.: Он же сам барабанщик…
И.Б.: Он барабанщик, да. Приглашал нас в Спасо-Хаус на концерты американцев, часто и мы там выступали. На одном таком балу два часа нашего трубача заменял Уинтон Марсалис. Александр Вершбоу обязательно приглашал нас и на Пурим, иногда помогал в плане получения виз нашим артистам. Потом были Уильям Бернс, Джон Байерли, с которыми тоже были прекрасные отношения.
Сейчас Майкл Макфол. Очень приятно, что по приезде в Россию он пришел в наш клуб и потом написал такую замечательную статью. Она опубликована в его блоге на «Эхе Москвы». Насчет того, какие там комментарии были, это отдельная песня…
Когда в России бывают американские музыканты, их чествуют в Спасо-Хаусе, мы получаем приглашения, и всегда приятно бывать в этом историческом здании, где я слышал и Гарри Бертона, и Дэйва Брубека – великих музыкантов.
Словом, мы поддерживаем очень хорошие отношения с американским посольством.
С.М.: Где-то вы обмолвились, что ваш прадед был и членом Госсовета, и предводителем дворянства в каком-то городе – еще тогда, во времена Российской империи. Это правда? Неужели и у него фамилия была Бутман?
И.Б.: Нет-нет, речь о прадеде по маминой линии. У него была фамилия Кушелев. Моя линия по маме – это Кушелевы, Безбородко и Калзаковы. В Туле был Калзаков Павел Андреевич, он участвовал в Бородинской битве, был награжден, служил при великом князе Константине Павловиче. А генерал Кушелев Андрей Сергеевич основал город Андреаполь в Тверской области. Я копался в архиве и видел все эти книги. Вот Кушелев и Калзаков – это по маминой линии.
С.М.: Теперь понятно, почему вас в политику тянет – с такой-то родословной…
И. Б.: Ну да…
С.М.: Игорь, политика политикой, но главное дело вашей жизни – джаз. В одной статье вас назвали «кипятильником» местного джаза. Я бы сказал, не местного, а всероссийского?
И.Б.: Был трудный период, когда я стал возвращаться в Россию, в начале 1990-х. В стране уже не проводились фестивали, у публики был потерян интерес к джазу, не смогли выжить такие ансамбли, как «Аллегро», «Каданс». Еле-еле держался оркестр Олега Лундстрема. Что я стал делать? Помог мой американский опыт. Я знал, что джаз нравится людям, что люди все же могут покупать билеты, что можно найти спонсоров. Я стал привозить американских музыкантов, я сделал несколько джаз-фестивалей.
Я хотел показать, что джаз интересен, если выбирать репертуар, играть хорошо. При поддержке компании «Филип Моррис» я стал делать большие туры, привозил таких музыкантов, как Томми Кэмпбелл, Джон Локк… Мы колесили по всей стране. Потом меня стала поддерживать компания «Хеннесси» – Владивосток, Южный Сахалин, Норильск, Сочи…
Все закрутилось. Ко всему мы относились с огромной ответственностью – и доказали всем, что джаз интересен людям.
С.М.: Вскипятили-таки социум…
И.Б.: Таки да…
Фотоблог Сергея Москалева: «Человек парадоксов – Игорь Бутман».
Сергей Москалев: Игорь, вопрос традиционный, связанный с получением вами и трубачом Уинтоном Марсалисом премии фонда Американо-российского культурного сотрудничества: как встретили новость, что вы почувствовали в момент вручения награды?
Игорь Бутман: Главное не то, что я получил награду, а то, что, играя джаз долгие годы, мы сближали народы. И это было отмечено, это для меня главное. Может, громко будет сказано, но мы дали возможность американцам соприкоснуться с русской музыкальной культурой, но также приложили немало усилий, чтобы и американский джаз звучал в России – настоящий джаз, джаз высочайшего качества.
Мы приглашали в Россию американских мастеров джаза, нередко объединяли их в альянсы с русскими музыкантами, и это рождало творческие победы. Сделаны записи нескольких альбомов. Под моим лейблом выходят диски мои и моих коллег, и одно из главных условий выхода пластинки – чтобы там были совместные ансамбли – американские и российские.
С.М.: Вы относитесь к тому поколению людей, кто не мог пропустить цикл джазовых программ Уиллиса Коновера на волнах «Голоса Америки»? Если да, то это как-то повлияло на вас, на формирование вас как джазового музыканта?
И.Б.: Программы Уиллиса Коновера на волнах «Голоса Америки» для нас, пожалуй, были единственным источником информации о джазе. Коновер вел программу каждый день, а на русском языке раз в неделю его дублировала Мария Селиберти. Их выпуски отличал великолепный вкус, делалась замечательная подборка материалов, куда включались и записи старых мастеров с Гарри Бертоном, Дюком Эллингтоном, Луи Армстронгом, и ставились новые записи, например, с еще с молодым в те годы Уинтоном Марсалисом.
Мы слышали и впитывали огромное разнообразие джаза. У меня были записаны на магнитофон многие программы, мы с друзьями их анализировали, потом просили кого-то из коллег привезти особо понравившиеся пластинки из-за рубежа. В общем, джазовые программы на «Голосе» сформировали и вкус, и интерес к джазу целого поколения.
С.М.: Еще в 1981 году газета «Советская молодежь» назвала вас «открытием года», в середине 1980-х вы были уже известным музыкантом, да и к джазменам в стране уже не относились как некогда, помните: «От саксофона до ножа – один шаг». Тем не менее, вы уехали. Почему?
И.Б.: Ну опять же, «Голос Америки» все испортил (смеется). Что называется, пошел на «Голос»…
С.М.: То есть?
И.Б.: То есть – эмигрировал.
С.М.: Тогда почему вернулись? Были разочарованы в Штатах?
И.Б.: Никогда не был разочарован в Штатах. Вернулся по семейным обстоятельствам и потому, что страна изменилась. Я ведь уезжал из Советского Союза – страны закрытой. Помню, работал в ансамбле «Аллегро» и мне не дали паспорт – не выпустили с коллективом в Югославию. Не обидно было, что не поехал, нет, но я задавал себе вопрос, почему я должен жить в такой стране, где без причины мне могут что-то запретить? Я что, плохой человек?
Я хорошо делал свое дело, был одним из ключевых солистов ансамбля. Но творческие задачи, которые решались коллективом, были абсолютно побоку бюрократам. И я решил: бороться с ними я не буду, они сами себя убьют, что, собственно, и случилось.
А вернулся я в совсем другую Россию, но при этом не разлюбил Америку. Я часто приезжаю в Штаты – записываться, учиться, привожу друзей, приглашаю и американских музыкантов к нам в страну, где их ждет благодарная российская публика.
С.М.: С кем из американских джазменов дружите?
И.Б.: Мой прекрасный друг – великий трубач Рэнди Брекер, контрабасист Эдди Гомес, дружу с вибрафонистом Джо Локком. Ну и, конечно, со всей семьей Марсалисов.
С.М.: Уинтон Марсалис… тот, кто открыл «Джаз в Линкольн-центре»?
И.Б.: Да.
С.М.: И с ним вы как-то пили водку, после чего он уже больше не пьет? Слышал я такую байку…
И.Б.: Да, было такое… Тяжело, тяжело им еще пока…
С.М.: Не собираетесь ли вы открывать такой же центр джаза в России?
И.Б.: Я мечтаю об этом. Сегодня у нас много хорошей молодежи – и музыкантов, и поклонников джаза. Но все же надо серьезно поднять интерес к образовательному процессу, к джазу как музыке. Тогда нам легче будет убедить людей, от которых зависит решение о постройке центра.
С.М.: Понятно, что для строительства центра нужны веские основания: должны быть и высокий общественный интерес к джазу, и работающая система образования, но не менее важны и финансовые возможности. Марсалис нашел чуть ли не 200 миллионов для открытия Центра джаза в Нью-Йорке. В России тоже многое зависит от спонсоров, но немало и от использования того самого пресловутого административного ресурса. Не потому ли вы вступили в «Единую Россию»?
И.Б.: Ну-у-у-у, можно сказать, и по этой причине. Да, чтобы использовать и административный ресурс, влиять на общественную жизнь – это есть. Одна из моих общественных заслуг – «Ночь музыки» в Москве, она прошла совсем недавно. Не только джазовые, но и академические, классические и фольклорные ансамбли выступали по всей Москве. Это были бесплатные концерты, залы были полные, интерес к музыке велик.
С.М.: Кстати, любят ли музыку, джаз в партии «Единая Россия»? Есть ли в партии свои фанаты джаза, те, от кого может зависеть принятие решения, например, по джаз-центру?
И.Б.: Интерес есть, я этих людей знал и до партии, для этого в партию вступать не надо было. У меня и до вступления все было хорошо, до 2008 года я делал то же, что и сейчас делаю. Поймите, я не вступил в партию, которая мне противна по идеологии. Когда возник вопрос и был разговор с руководителями, я понял, что я могу быть полезен. Не партия мне полезна, а я могу быть полезен партии, которая пытается построить нормальную жизнь в России. Пригласившие меня были мне близки и по идеям, и по желанию работать.
С.М.: А американское гражданство?
И.Б.: Все знают, что у меня есть американское гражданство, все знают, что я такой человек прозападный. Но я прозападный не в смысле либерально-бесформенный, без стержня, а именно со стержнем.
В партии есть потрясающе интеллигентные, умнейшие люди, с которыми приятно общаться – знатоки истории музыки, истории искусства, разбирающиеся в политике.
При вступлении в партию у меня не было никакой сделки с совестью, я не шел скрепя зубами и не вижу чего-то такого мерзкого в том, что я сделал. Мы – как советские люди – привыкли считать, что если ты вступал в КПСС, то ты шел против себя. Я не в компартию вступил, куда я, кстати, никогда и не стремился и не вступал, хотя понимал, что моя карьера как партийного человека в то время была бы успешнее. Но мне это было неприятно.
С.М.: То есть сегодня у вас карьера не связана напрямую с членством в партии?
И.Б.: Абсолютно. Абсолютно нет.
С.М.: Но, насколько известно, у вас близкие, приятельские отношения с сильными мира сего. Например, ваш товарищ – «серый кардинал Кремля» – как его называли еще совсем недавно, создатель партии «Единая Россия»… Он что, любит джаз? Или у вас другие темы, на которых вы сошлись?
И.Б.: Мы сходимся в политических взглядах. Мы общаемся. Понимаете, Владислав Сурков – это интеллектуал, умнейший человек, блестяще знающий поэзию, читающий Шекспира на английском. Как не восхищаться таким человеком?! Когда-то мы с ним сошлись – в том, что читали и интересовались личностью Троцкого. Потом Сурков приходил на мои концерты с Михаилом Козаковым, Козаков читал Бродского, а я играл джазовые классические композиции в небольшой обработке.
С.М.: А что за человек Сурков?
И.Б.: Сурков, с одной стороны – российский патриот, но он абсолютно признает и западную культуру, и западную демократию и, конечно, он джаз любит.
С.М.: Фанат джаза?
И.Б.: Нельзя сказать, что он – фанат джаза… Знаете, ходят легенды, что, например, и Косыгин был фанатом джаза… Да?
С.М.: Кстати, Андропов тоже.
И.Б.: Да, как-то на праздник разведчика, или как там – День чекиста – мы играли в КГБ. Сейчас легко стать в позу и сказать: знаете, я не буду играть на Дне чекиста. Но я советский человек, для меня чекисты были герои кинофильмов. Я пришел и выступил, хотя мой учитель меня и осуждал за это. А после концерта ко мне подошел пожилой человек, лет восьмидесяти, и сказал: «Большое спасибо, вы напомнили нам нашу молодость…». Я было хотел спросить, какую молодость я ему напомнил…
С.М.: Ну да, уж, наверное, не «советскую», а где-нибудь в резидентуре, в Европе или в Америке…
И.Б.: А вот этого я уже не мог спросить…
С.М.: Игорь, руководители в СССР – Андропов, Косыгин – тихо «послушивали» джаз. Сегодня вы являетесь доверенным лицом «самого». Его отношение к джазу?
И.Б.: «Послушивает» джаз Владимир Владимирович тихо или громко – не знаю, но в 2000 году какие-то помощники ему подсказали, а скорее всего, он сам к этому пришел, но на приеме в честь Билла Клинтона Путин настоял, чтобы играл Игорь Бутман. Потом несколько раз мы играли, когда приезжали и другие иностранные делегации. Например, китайский президент Цзян Цзэминь пел с нашим квартетом песню Георгия Носова «Далеко-далеко, где кочуют туманы…».
С.М.: Он знал эту песню?
И.Б.: Знал.
С.М.: «Универсальный язык джаза Игоря Бутмана» – так озаглавлена небольшая статья Майкла Макфола, посла США в России. И это мнение не просто посла, а человека, который сам играл джаз. Вы как-то общаетесь?
И.Б.: Со всеми американскими послами в России у меня были прекрасные отношения. Еще с Джеймсом Коллинзом, при котором была первая встреча Билла Клинтона и Владимира Путина. Затем был Александр Вершбоу – он один из лучших американских послов, очень много проводил интересных музыкальных встреч…
С.М.: Он же сам барабанщик…
И.Б.: Он барабанщик, да. Приглашал нас в Спасо-Хаус на концерты американцев, часто и мы там выступали. На одном таком балу два часа нашего трубача заменял Уинтон Марсалис. Александр Вершбоу обязательно приглашал нас и на Пурим, иногда помогал в плане получения виз нашим артистам. Потом были Уильям Бернс, Джон Байерли, с которыми тоже были прекрасные отношения.
Сейчас Майкл Макфол. Очень приятно, что по приезде в Россию он пришел в наш клуб и потом написал такую замечательную статью. Она опубликована в его блоге на «Эхе Москвы». Насчет того, какие там комментарии были, это отдельная песня…
Когда в России бывают американские музыканты, их чествуют в Спасо-Хаусе, мы получаем приглашения, и всегда приятно бывать в этом историческом здании, где я слышал и Гарри Бертона, и Дэйва Брубека – великих музыкантов.
Словом, мы поддерживаем очень хорошие отношения с американским посольством.
С.М.: Где-то вы обмолвились, что ваш прадед был и членом Госсовета, и предводителем дворянства в каком-то городе – еще тогда, во времена Российской империи. Это правда? Неужели и у него фамилия была Бутман?
И.Б.: Нет-нет, речь о прадеде по маминой линии. У него была фамилия Кушелев. Моя линия по маме – это Кушелевы, Безбородко и Калзаковы. В Туле был Калзаков Павел Андреевич, он участвовал в Бородинской битве, был награжден, служил при великом князе Константине Павловиче. А генерал Кушелев Андрей Сергеевич основал город Андреаполь в Тверской области. Я копался в архиве и видел все эти книги. Вот Кушелев и Калзаков – это по маминой линии.
С.М.: Теперь понятно, почему вас в политику тянет – с такой-то родословной…
И. Б.: Ну да…
С.М.: Игорь, политика политикой, но главное дело вашей жизни – джаз. В одной статье вас назвали «кипятильником» местного джаза. Я бы сказал, не местного, а всероссийского?
И.Б.: Был трудный период, когда я стал возвращаться в Россию, в начале 1990-х. В стране уже не проводились фестивали, у публики был потерян интерес к джазу, не смогли выжить такие ансамбли, как «Аллегро», «Каданс». Еле-еле держался оркестр Олега Лундстрема. Что я стал делать? Помог мой американский опыт. Я знал, что джаз нравится людям, что люди все же могут покупать билеты, что можно найти спонсоров. Я стал привозить американских музыкантов, я сделал несколько джаз-фестивалей.
Я хотел показать, что джаз интересен, если выбирать репертуар, играть хорошо. При поддержке компании «Филип Моррис» я стал делать большие туры, привозил таких музыкантов, как Томми Кэмпбелл, Джон Локк… Мы колесили по всей стране. Потом меня стала поддерживать компания «Хеннесси» – Владивосток, Южный Сахалин, Норильск, Сочи…
Все закрутилось. Ко всему мы относились с огромной ответственностью – и доказали всем, что джаз интересен людям.
С.М.: Вскипятили-таки социум…
И.Б.: Таки да…
Фотоблог Сергея Москалева: «Человек парадоксов – Игорь Бутман».
