Отмена поездки президента Обамы на саммит Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) на острове Бали и саммит Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) в Брунее сделала президента и премьер-министра КНР самыми заметными лидерами на обоих мероприятиях – и вновь подняла вопрос о потере влияния США на международной арене.
Эту тему обсудили эксперты Института Брукингса (The Brookings Institution) в Вашингтоне на конференции «Мировое лидерство США в период второй администрации Обамы: политический курс и реальность».
Роберт Каган (Robert Kagan), старший научный сотрудник института, заявил, что США по-прежнему остаются сильной страной, которая проявляет слабость на международной арене.
«Наша экономика преодолевает стагнацию медленно, но совсем неплохо на фоне общей негативной обстановки, – говорит Каган. – Когда речь зашла о «пост-американском мире», это впечатление сложилось благодаря быстрому росту экономик пяти быстроразвивающихся стран (БРИКС). Сейчас для них настали более сложные экономические времена. И даже если США действительно сдают позиции на международной арене – я не вижу стремления Бразилии или Китая заполнить этот вакуум в плане вовлеченности в международные события и кризисы».
Эксперт отметил, что, несмотря на то, что военный бюджет США находится «под давлением», он все еще больше, чем совокупные военные бюджеты десяти следующих стран. Более серьезной проблемой, по его мнению, является то, что рядовые американцы утратили ощущение, что у их страны есть возможность сохранять за собой эту роль. «Страна едва преодолела экономический кризис, переживает временное закрытие правительства, остался неприятный осадок после войн в Ираке и Афганистане, – признает он.– В результате, события на Ближнем Востоке остались по большей части без американского ответа, и это неслучайно. Президент Обама с момента вступления на пост президента создал ощущение, что он не видит большой пользы в американском вмешательстве, и это практически беспрецедентная позиция – особенно в отношении Египта».
По словам историка, тот факт, что страны Персидского залива предложили Египту свою помощь, не значит, что в этом уравнении не осталось места для американского влияния. «Саудовская Аравия уже давно является богатой страной, но, по моему ощущению, египтяне высоко ценят стратегические отношения с США. И если бы администрация Обамы действительно использовала свое влияние на египетское руководство – сегодняшняя обстановка в Египте могла бы быть иной, можно было бы предотвратить худшие аспекты этой революции – даже надавив на Мубарака с целью проведения открытых выборов, – продолжает Каган. – Но эта администрация убедила себя, что у нее нет способности повлиять на эту ситуацию, и что американский народ не заинтересован в этой роли. Проблема, однако, заключается в том, что – если история Ближнего Востока нас чему-нибудь учит – без внешнего вмешательства события там имеют тенденцию доходить до полного хаоса. Разумеется, вмешательства США далеко не всегда были блестящими, однако я полагаю, что события в Сирии и Египте нуждались в более активной роли Америки. И если нам придется вмешаться позже, цена будет гораздо выше».
Тамара Кофман-Уиттс, директор Центра ближневосточной политики в Институте Брукингса (Tamara Coffman Wittes, Saban Center for Middle East Policy), считает, что политический курс Обамы никак нельзя назвать изоляционистским. Скорее, речь идет о попытке сбалансировать внешнюю политику, после нескольких лет «чрезмерных вкладов» в ближневосточный регион. Лишь в прошлом месяце, напомнила Кофман-Уиттс, Америка была на грани очередной военной операции на Ближнем востоке, зато сейчас администрация Обамы параллельно ведет три дипломатических инициативы с повышенным риском – с Ираном, Сирией и палестино-израильским мирным процессом.
«Ситуация в регионе не позволила нам сказать: "Обстановка стабилизировалась, теперь мы можем обратить внимание на другие страны", – говорит она. – Ближний Восток переживает тектонический сдвиг, статус-кво исчез, и это требует изменения стратегии, но пока траектория неясна, трудно определиться, на что следует переориентироваться».
По мнению политолога, события последних лет привели к существенным разногласиям между США и ключевыми региональными партнерами по поводу того, что считать основными угрозами в регионе и какие действия необходимо предпринять для его стабилизации.
«В результате, выступая на последней Генассамблее ООН, президент отказался от риторики 2011-го года по поводу «арабской весны», которая была основана на предпосылке, что революции были вызваны народным требованием демократии, прозрачности, соблюдения прав человека, и что регион потерял стабильность, потому что лидеры арабских стран не прислушались к гласу народа, – говорит Коффман-Уиттс. – В своей сентябрьской речи в ООН он сосредоточился на ближайших перспективах и узких интересах национальной безопасности в отношении Египта и дипломатических решениях сирийского и иранского кризисов, а также палестино-израильского конфликта».
Коффман-Уиттс полагает, что тем самым президент сказал американцам, что он принимает во внимание настроение народа – но это не значит, что Америка может позволить себе не делать ничего, потому что последствия могут быть крайне негативными. Заявленный им еще во время выборов 2008-го года подход при этом не изменился: он всегда предпочитал дипломатию военным интервенциям, и сотрудничество с международным сообществом – односторонним действиям. Россию, Китай и прочие страны он призвал при этом к более активной вовлеченности в дипломатический процесс.
«Естественно, главным вопросом остается – будут ли инициативы удачными, и что будет, если они провалятся? – говорит эксперт. – В случае неудачи этих трех инициатив внешняя политика администрации останется без серьезной поддержки – как на домашней арене, так и за рубежом».
Эту тему обсудили эксперты Института Брукингса (The Brookings Institution) в Вашингтоне на конференции «Мировое лидерство США в период второй администрации Обамы: политический курс и реальность».
Роберт Каган (Robert Kagan), старший научный сотрудник института, заявил, что США по-прежнему остаются сильной страной, которая проявляет слабость на международной арене.
«Наша экономика преодолевает стагнацию медленно, но совсем неплохо на фоне общей негативной обстановки, – говорит Каган. – Когда речь зашла о «пост-американском мире», это впечатление сложилось благодаря быстрому росту экономик пяти быстроразвивающихся стран (БРИКС). Сейчас для них настали более сложные экономические времена. И даже если США действительно сдают позиции на международной арене – я не вижу стремления Бразилии или Китая заполнить этот вакуум в плане вовлеченности в международные события и кризисы».
Эксперт отметил, что, несмотря на то, что военный бюджет США находится «под давлением», он все еще больше, чем совокупные военные бюджеты десяти следующих стран. Более серьезной проблемой, по его мнению, является то, что рядовые американцы утратили ощущение, что у их страны есть возможность сохранять за собой эту роль. «Страна едва преодолела экономический кризис, переживает временное закрытие правительства, остался неприятный осадок после войн в Ираке и Афганистане, – признает он.– В результате, события на Ближнем Востоке остались по большей части без американского ответа, и это неслучайно. Президент Обама с момента вступления на пост президента создал ощущение, что он не видит большой пользы в американском вмешательстве, и это практически беспрецедентная позиция – особенно в отношении Египта».
По словам историка, тот факт, что страны Персидского залива предложили Египту свою помощь, не значит, что в этом уравнении не осталось места для американского влияния. «Саудовская Аравия уже давно является богатой страной, но, по моему ощущению, египтяне высоко ценят стратегические отношения с США. И если бы администрация Обамы действительно использовала свое влияние на египетское руководство – сегодняшняя обстановка в Египте могла бы быть иной, можно было бы предотвратить худшие аспекты этой революции – даже надавив на Мубарака с целью проведения открытых выборов, – продолжает Каган. – Но эта администрация убедила себя, что у нее нет способности повлиять на эту ситуацию, и что американский народ не заинтересован в этой роли. Проблема, однако, заключается в том, что – если история Ближнего Востока нас чему-нибудь учит – без внешнего вмешательства события там имеют тенденцию доходить до полного хаоса. Разумеется, вмешательства США далеко не всегда были блестящими, однако я полагаю, что события в Сирии и Египте нуждались в более активной роли Америки. И если нам придется вмешаться позже, цена будет гораздо выше».
Тамара Кофман-Уиттс, директор Центра ближневосточной политики в Институте Брукингса (Tamara Coffman Wittes, Saban Center for Middle East Policy), считает, что политический курс Обамы никак нельзя назвать изоляционистским. Скорее, речь идет о попытке сбалансировать внешнюю политику, после нескольких лет «чрезмерных вкладов» в ближневосточный регион. Лишь в прошлом месяце, напомнила Кофман-Уиттс, Америка была на грани очередной военной операции на Ближнем востоке, зато сейчас администрация Обамы параллельно ведет три дипломатических инициативы с повышенным риском – с Ираном, Сирией и палестино-израильским мирным процессом.
«Ситуация в регионе не позволила нам сказать: "Обстановка стабилизировалась, теперь мы можем обратить внимание на другие страны", – говорит она. – Ближний Восток переживает тектонический сдвиг, статус-кво исчез, и это требует изменения стратегии, но пока траектория неясна, трудно определиться, на что следует переориентироваться».
По мнению политолога, события последних лет привели к существенным разногласиям между США и ключевыми региональными партнерами по поводу того, что считать основными угрозами в регионе и какие действия необходимо предпринять для его стабилизации.
«В результате, выступая на последней Генассамблее ООН, президент отказался от риторики 2011-го года по поводу «арабской весны», которая была основана на предпосылке, что революции были вызваны народным требованием демократии, прозрачности, соблюдения прав человека, и что регион потерял стабильность, потому что лидеры арабских стран не прислушались к гласу народа, – говорит Коффман-Уиттс. – В своей сентябрьской речи в ООН он сосредоточился на ближайших перспективах и узких интересах национальной безопасности в отношении Египта и дипломатических решениях сирийского и иранского кризисов, а также палестино-израильского конфликта».
Коффман-Уиттс полагает, что тем самым президент сказал американцам, что он принимает во внимание настроение народа – но это не значит, что Америка может позволить себе не делать ничего, потому что последствия могут быть крайне негативными. Заявленный им еще во время выборов 2008-го года подход при этом не изменился: он всегда предпочитал дипломатию военным интервенциям, и сотрудничество с международным сообществом – односторонним действиям. Россию, Китай и прочие страны он призвал при этом к более активной вовлеченности в дипломатический процесс.
«Естественно, главным вопросом остается – будут ли инициативы удачными, и что будет, если они провалятся? – говорит эксперт. – В случае неудачи этих трех инициатив внешняя политика администрации останется без серьезной поддержки – как на домашней арене, так и за рубежом».
